Плод воображения

Вот теперь — точно лекарство. Гадкое, противное и мерзкое… Трясущейся рукой она потянулась к бутылке, в которой что-то плескалось на дне, но даже эта доза казалась ей убийственной, а о том, чтобы спуститься в подвал для полноценного «лечения», не могло быть и речи.

Ох, грехи наши тяжкие! Зажмурившись, она влила в себя пойло, которое ночью без проблем проскакивало в желудок, но утром тут же попросилось обратно. Лишь невероятным усилием воли и при помощи обеих рук Соня удержала самогон внутри страдающего организма.

Спустя несколько минут пришло облегчение. Волна просветления, растворяющая свинцовый туман, поднялась из груди в голову, и в Сониной труднодоступной, забитой шлаком памяти вдруг без приглашения, сама собой, всплыла фраза из отчета о пропавшей экспедиции: «…по радиосообщениям некоторых членов поисковой группы, они вступали в контакт с людьми, присутствия которых впоследствии ни обнаружить, ни подтвердить не удалось».

Контакт. У нее был контакт минувшей ночью, да еще какой. Всем контактам контакт. И, что интересно, именно с человеком, обнаружить или подтвердить присутствие которого ей ну никак не удавалось. Она не поленилась, совершила над собой очередное зверство и осмотрела пол возле окна и подоконник. На полу имелись подозрительные белесые пятна, но, по правде говоря, весь пол в мастерской был изрядно заляпан красками и химикалиями.

Выяснив, что жить на коленях ей сегодня особенно тяжело, Соня отказалась от дальнейших следственных действий. Не помешал бы холодный душ, но где тут получишь такую роскошь? Она ограничилась тем, что плеснула себе в лицо водой из бутылки, высунувшись из того самого окна. Глянув вниз, она подумала: ого. Не факт, что не покалечилась бы. А если неудачно упасть на этот парапетик, то можно и концы отдать. Вот потешила бы Барского… да и всю публику. «Неприемлемые воздействия», мать вашу…

Так, ну и на что она способна сегодня? Только на что-нибудь интеллектуальное, не требующее лишних телодвижений. Например, посмотреть еще разок этот дерьмовый диск — вдруг она поторопилась с выводами? Что ни говори, а о своей интуиции она по-прежнему была высокого мнения. И если интуиция попросила: взгляни, что тебе стоит, — Соня не видела причин отказываться.

Заранее тоскуя при мысли о необозримых объемах информации, которыми придется ворочать, она включила ноутбук. Пока «Windows» поднималась, Соня вспоминала, куда дела диск. Оставила внутри? Кажется, нет. И даже точно нет. Она засунула его в блокнот, между пустыми страницами. Еще, помнится, подумала: а эту фальшивку тоже можно будет слить в Интернет — как пример той херни, которую ей тут грузили под видом страшной тайны…

Блокнот лежал там, где она его и оставила, — на полке под картиной с глазом. Соня мельком взглянула на полотно и похолодела. Она могла бы поклясться, что изображение претерпело изменения, но была не в состоянии осознать, что же именно изменилось. Сам глаз как будто остался прежним и находился на прежнем месте. Значит, изменился город внизу…

Да что это с тобой, оборвала себя Соня. Сначала у тебя секс с мачо-невидимкой, теперь мазки сами собой ползают по холсту. Возможно, девочка, ты просто допилась. Галлюцинации — это ведь тоже электрохимия…

Но она чувствовала, что причина охватившей ее тревоги в другом. Всё можно списать на игру воображения, пока получаешь от этой игры удовольствие. В противном случае сразу начинаешь видеть в своих бедах происки внешнего врага — как будто враг не может находиться внутри, причем так глубоко, что впору заподозрить в себе латентного самоубийцу, единственная цель которого — не жить долго и счастливо.

К черту. Она сняла картину с гвоздя и поставила на полку изображением к стене. Вот и решение проблемы. Пусть теперь там, на ней, хоть вулкан извергается. «А если еще раз попробуешь меня испугать, сожгу», — мысленно пригрозила Соня картине, взяла диск из блокнота и уселась за компьютер.

Как выяснилось, странные игры только начинались. Запустив диск, она обнаружила на нем единственный файл — фильм под названием «Устранение течки», который включила на воспроизведение с каким-то кислым привкусом обреченности во рту (помимо обычной похмельной помойки), поскольку примерно догадывалась, что увидит на экране. Интуиция не подвела, но это уже не радовало.

Главной героиней семидесятиминутной порнографии была молодая художница в поисках вдохновения. И в самом начале она его почти находит — с молодым сотрудником музея, который девственник и любит ее платонически, а между тем девушка уже вся извелась. Она приглашает его к себе и показывает ему свои работы. Он потрясен. Никогда и никто не был так близок ему эмоционально. И надо же — в самый трогательный момент платонической любви в доме начинает течь труба.

Соня продолжала тупо смотреть.