Плюс один

— Мои родители — хорошие люди. Они вырастили нас с братом в порядочной семье среднего класса. У них обоих была хорошая работа, и я никогда ни о чём не беспокоился, кроме как о победе в своём следующем футбольном матче и хороших оценках. Я всегда отлично выглядел. И я не хвастаюсь, — добавил я. — У меня просто хорошие гены. Я никогда не прилагал к этому усилий. Я также никогда слишком сильно не интересовался девчонками, не больше, чем любой другой подросток с хлещущими через край гормонами... — Я глубоко вздохнул, подталкивая себя быть честным, более честным, чем я когда-либо был с другой женщиной. — ...пока она не перевелась в старшие классы нашей школы. Мы были в выпускном классе. Всего лишь, блять, семнадцать. Теперь я понимаю, что был молод, но знаешь что? Когда тебе семнадцать, ты всё знаешь. Её звали — зовут — Тесса. У неё была самая прекрасная светло-шоколадная кожа. Её бабушка была родом с Ямайки. Ей тоже не нужно было трудиться над своим внешним видом. У неё тоже были хорошие гены — ошеломляющее сочетание экзотичной и типично американской внешности.

Кимбра перестала плакать, она повернула руку ладонью вверх, и мы переплели пальцы.

— Она была единственным ребёнком в семье, а её мама была партнёром в какой-то крупной финансовой компании. Поэтому они и переехали в Нью-Йорк. Её отец, — продолжил я, — был психологом. Помню, я думал, как здорово, что он перенёс свою практику, чтобы помочь карьере жены. Возможно, именно поэтому, когда речь заходит о Бьюкенене и Уиллисе, я так же восхищаюсь женскими способностями, как и мужскими. У меня были хорошие примеры. Как бы то ни было, мы с Тессой были уверены, что то, что между нами — это навсегда. В выпускном классе мне предложили футбольную стипендию в крупном колледже, который не смогли бы оплатить мои родители. — Я пожал плечами. — Вот почему во мне так силён соревновательный дух, что и обнаружил Джимми.

Кимбра улыбнулась, и впервые за весь день её голубые глаза засияли.

— Но мы с Тессой хотели пожениться. Наши родители — каждый из них — считали, что мы слишком молоды. Мы решили, что сбежим, если они не согласятся. В шутку, конечно. У нас и денег-то не было. Но у нас были грандиозные планы. Итак, в конце концов, наши родители сдались. Сначала свадьба, потом колледж. Из-за нашего намерения пожениться я отказался от футбольной стипендии, и не переживал из-за этого. Я передумал. Но мы знали, что, став совсем юными молодожёнами, мы будем нуждаться в поддержке, если хотим иметь возможность попасть в колледж. Думаю, именно поэтому наши родители и согласились.

Я сжал руку Кимбры, но не повернулся к ней. Я не мог глядеть в её голубые глаза и рассказывать эту историю. Я не говорил об этом вслух больше пятнадцати лет.

— Тесса хотела быть успешной, как её мама. Полагаю, с этим она не могла справиться. У неё были хорошие оценки, но, когда я говорил, что она была красивой, я не преувеличивал. Свадьба была запланирована на лето после нашего выпуска. Мои родители предложили пожить с ними, пока мы не начнём ходить в местный колледж. В последней четверти выпускного класса в нашу школу пришёл мужчина. Он искал таланты для модельного агентства. У неё были хорошие оценки, но не отличные. Он наплёл ей про самолёты, путешествия и деньги. Он предложил ей исполнить те мечты, что я не мог.

— Дункан, что произошло?

— Мне было восемнадцать, всё моё будущее было распланировано, и вот однажды всё исчезло.

— Исчезло?

Я кивнул и глубоко вдохнул, вспоминая звонок её отца.

— Через два дня после выпускного, её отец, проснувшись, нашёл записку. Придя в ярость, он позвонил мне, уверенный, что мы сбежали, но я был в таком же замешательстве, как и он. В записке говорилось, что она должна это сделать.

Мой голос стал громче.

— И всё. Это всё, что она сказала. Полиция не могла помочь, ей уже исполнилось восемнадцать.

— Дункан, тебе не нужно ничего мне больше говорить.

Я повернулся к Кимбре и посмотрел ей в глаза.

— Ты назвала меня игроком. Понимаю, до тебя доходили разные слухи. Чёрт, ты же была там и слышала, что произошло — или почти произошло — в туалете.

Кимбра кивнула.

— Я возвёл стену, толщиной в три и высотой в триста долбаных метров. — Я улыбнулся. — Так мне сказал терапевт — тот, с которым мама заставила меня видеться.

— Ты был так молод.

Голос Кимбры был мягким, но ровным, будто она не хотела преуменьшать мою боль, но хотела высказать своё мнение.

Я покачал головой.

— Возможно, от этого было только хуже. Я не был достаточно взрослым, чтобы разобраться.

Когда я вновь повернулся к ней, в её глазах снова стояли слёзы.

Большим пальцем я стёр влагу со щёк Кимбры.

— Не плачь из-за меня. Я не хочу, чтобы ты плакала.

— Что случилось с Тессой? — спросила она.

Я улыбнулся, поскольку если бы я этого не сделал, то расплакался бы.