Плюс ещё одна проблема (СИ)

- Тебе пора разговаривать, - и вот она снова дома одна, под присмотром «вечного подростка». Михаил, как обычно, играет с ней, держа на руках. А она тянется к полу, ей хочется побегать. Но услышав приятный тенор архангела уставилась ему прямо глаза, при этом невинно хлопая ресничками, аки ты совсем сдурел. И тихонько наклонила голову вперёд, в итоге они легко стукнулись лбами. И засмеялась, понимая что-то своё.

Малышка просто не давала ему грустить, глубоко в душе он и сам не хотел, чтобы она перестала его видеть. Но он понимал, что так будет лучше для неё. Поэтому сегодня он играет с ней в последний раз, ведь завтра она скажет своё первое слово.

На следующий день.

- Папа, - произнесла девочка и широко улыбнулась. Она так довольна собой. Малютка хотела, чтобы частый гость тоже радовался, но, осмотрев всю комнату, не нашла его. Детское личико нахмурилось, а на щёчках появились слёзы.

Адриан проснулся в холодном поту. Что это вообще было? На кошмар не похоже. Завязав хвост, он подошёл к окну. Сегодня, на удивление себе самому, он смог уснуть, игнорируя пение нарушителя спокойствия. Зевнув от души и шмыгнув носом, да ещё голову почесав, историк осознал, что ему нужно хорошенько выспаться, но вот кровать почему-то не манит к себе.

Поэтому молодой профессор направился на кухоньку, надеясь не разбудит прислугу. И ему удалось дойти спокойно. Правда, когда блондин доставал из холодильника* будущую жертву своего желудка, чуть не уронил себе на ногу кувшин с молоком. Ох уж этот Уильям!

- Не спится? - интересуется учитель, ставя свой перекус на стол. Уильям, кивнув, присел поближе. - Будешь? - Адриан удобно устроился на стуле, закинув ногу на ногу. Получив отказ, он стремительно начал уплетать еду, пока не подавился.

- Вы шут, - спокойно сказал Твайнинг и не обратил внимания на учителя, который мог откинуть коньки. Пендрагон внимательно посмотрел на ученика, но промолчал. А избиратель продолжил: - Вы позавчера спросили, где Ваш король, - не совсем так, да юноше не до этого, - Так вот, - он чуть замялся, - Вы постоянно около меня, где бы я не был. Нормальный человек, но часто ведёте себя как дурак, чем и раздражаете. Зато умеете заботится, и всегда выслушаете. Я не могу знать, какие цели Вы преследуете, но я рад, что… - Адель ему договорить не дала: потрепала по голове и пошла мыть посуду, напевая какую-то песенку. Ей так сильно захотелось снять эту оболочку, просто подойти и обнять. Ещё не время, рано. Во всей этой суматохе, что творилась вокруг юного дворянина, она меньше всего хотела, чтобы он как-то связал её с Преисподней или Небесами. Но дело может дойти и до такого. Но девушка никогда не причинит ему вред. Не сможет.

- Так и есть, мой король, - закончив с посудой, Адриан поспешил направился к выходу, - На уроках можешь сидеть спокойно, но тесты писать будешь, - и улыбнулся напоследок одной из своих очаровательных улыбок. А Ульям не ожидал такого ответа. И в голову стукнул знакомый мотив, что напевал надоедливый учитель. Быть не может! Но это была именно она. Это была та самая колыбельная, которую когда-то пели две подруги.

***

Идя под ночным небом, ведя с собой свою белую английскую чистокровную лошадь. Звёзды сегодня казались ей ярче обычного, да и она никуда не торопилась. Женщина в костюме жокея, высокая, красивая, молодая. Ей не больше сорока. Её чистые голубые глаза не показывали ни капли сомнения, кожа её была немного загорелой, а волосы отсвечивали синим. Она не любит спешить, она всё знает. Вот она уже подошла к ферме Руперта Грина Ханса. Но лошадь дальше не хочет идти, чуждо ей это место. А женщина её и не держит, поэтому животное вырывается без препятствий и скачет прочь.

А она без каких-либо намёков на страх идёт вперед. Но перед тем как постучать, дверь сама открывается; она довольно улыбается.

- Я Хельга Холмс, а точнее русская княгиня Ольга. Приятно познакомиться, Моисей, - самодовольная улыбка не ходит с лица, как и добродушный взгляд. Женщина то ли наглая, то ли слишком уверенная в себе. А всё просто, так как её дар - предвидение.

***

А в Раю сегодня было спокойно, но не всем.

Михаил сидел за круглым столом, оперевшись на него локтями и смыкая ладони в замок; он уставился в одну точку. Этот зал, это место, эти Небеса и ангелы, что живут здесь - дорого ему. И одновременно противно. Он ненавидел эту башню - этеменанки*. Она была построена прежним составом, как бы это сказать, небесной власти. С виду обычный зал, и мало кто знал о его маленьком секрете. Семь мест, семь защитников, семь первых детей Бога: Михаил, Люцифер, Илахиил, Габриэль, Уриил, Рафаил и Лейам по праву старшинства, позже пожелавшая отдать место сестре, ибо, как бы хорошо ни было, надоело.