Пляж

В редакции были уверены, что так он подчёркивал свою значимость. Я посмотрел в окно. Был поздний вечер, по одинокой освещённой фонарями улице медленно шагала тёмная фигура. Она показалась мне знакомой. Я стал вглядываться. Неожиданно фигура остановилась, закопошилась. Мелькнул огонёк телефона.

Я мгновенно всё понял и резко отскочил от окна. Я присел на корточки и дрожащими пальцами сбросил звонок (потом как-нибудь объясню, потом, попал в аварию, умер!) Я убрал звук, через секунду выключил телефон. Я замер.

В голове крутилась мысль: «Как? Как он оказался здесь?»

Хотя вру, ни о чём таком я не думал. Вся эта ситуация, фантастическая и неправдоподобная, казалась мне в ту минуту почему-то абсолютно естественной. К чувству страха примешивалось какое-то невероятное возбуждение. Я останавливал себя от того, чтобы не встать во весь рост и не крикнуть ему что-нибудь. Не знаю, сколько я так просидел.

Стараясь не подавать вида, я вернулся на кухню. Жена как раз приготовила ужин, когда раздался звонок в дверь. Я уже точно знал, что это он, но в то же время понимал, что этого не может быть. Так дети, услышав странные скрипы в комнате, искренне верят, что это пришло чудовище, чтобы забрать их. Но этого никогда не происходит, этом-то вся и прелесть. Поэтому, когда в глазок двери я увидел Дадонова – толстого, живого, в омерзительной кожаной куртке с меховым воротником, что-то важное во мне оборвалось. Я почувствовал, что весь мир меня обманывал.

Он позвонил ещё раз. Внезапно у меня пронеслась отчаянная мысль. Если вести себя тихо, он подумает, что никого нет дома и уйдёт. Но жена уже вышла в прихожую, а дочка пронеслась мимо и стала яростно дёргать за ручку двери.

– Кто это? – спросила жена, уставившись на меня.

Я поспешно открыл дверь и впустил Дадонова в квартиру. Он сам как будто не до конца понимал, что он здесь делает.

– Спите, что ли? – в своей привычной манере, вместо приветствия, проворчал он. Но, увидев, как моя дочка ласково тянет его за рукав, просясь на ручки, произнёс нейтрально, в сторону:

– Какой чудный ребёнок…

– Познакомься, это Илья Дадонов, главный редактор нашей газеты, – стараясь не смотреть жене в глаза, сказал я.

– Очень приятно! Поужинаете с нами? –она, как обычно, моментально надела маску хозяйки.

– Я вообще-то ненадолго. По поводу статьи, а вернее галиматьи, которую ты мне прислал, – снова напустив на себя строгость, сказал Дадонов, повернувшись в мою сторону.

– Так ведь всё остынет! И так, наверное, уже остыло, – пропустив мимо ушей замечание Дадонова, как можно доброжелательней сказала жена.

Я молил Бога, чтобы он отказался. Но Дадонов неожиданно вновь сменил гнев на милость, улыбнулся, и даже изобразил что-то вроде поклона. К моему удивлению, у них с женой завязалась оживлённая беседа.

– Расширяться не планируете? – оглядев нашу маленькую кухоньку, спросил Дадонов, – тем более ребёнок маленький.

– Надо! Конечно, надо. Мы смотрели квартиры, но сейчас сами понимаете, в стране полный хаос. В нашем районе ничего нет.

Дадонов, накладывая в тарелку салат, спокойно и со знанием дела рассказал про последние цены на недвижимость и дал подробный прогноз по ипотеке.

– А это, прошу прощения, сайдинг? – показав пальцем на стены, спросил Дадонов.

– Да, он старый, мы всё хотели какими-нибудь картинами завесить.

Тогда Дадонов, уплетая рыбу с пюре, рассказал о том, что сайдинг – это прошлый век, а надо монолит, и что вот он недавно делал ремонт и может посоветовать мастеров.

Жена, казалось, слушала его с большим удовольствием, часто переспрашивала, прося разъяснить что-нибудь.

Я же думал про себя: как она могла поверить во всё это? Нет, понятно, что всё это важно, семейное благополучие, быт, но как можно поверить в это искренне? Можно притворяться, что ты интересуешься ремонтом, пенсией, премией за выслугу лет, но поверить в это до конца означает предать что-то важное в себе.

Они обсудили ещё детские сады, новые медицинские страховки, выбор между собственной машиной и такси (ну как же вы, без руля с ребёнком?).

Дадонова внимательно слушала даже моя дочка, послушно доедая пюре. Моя дочка, которая обычно подпрыгивала на стуле, смеялась с набитым ртом и раз в три минуты куда-то убегала. И тут я понял, что со мной. Дадонов представлял собой мужское, традиционное, патриархальное и, как ни крути, надёжное и сильное. Именно за такое хватаешься, когда всё вокруг рушится. И я ему завидовал. Да, завидовал. Потому что из-за какого-то собственного изъяна я бы никогда не смог стать таким. И самое страшное, что этот изъян я всегда считал своим преимуществом. Но тот вечер зародил у меня сомнения, которые остаются со мной до сих пор. А ещё я подумал, что этого, наверное, очень не хватает во мне моей жене.

Ужинать уже давно закончили и пили чай. Наконец Дадонов поднялся из-за стола. Жена удивлённо спросила.

– Так вы что, статью обсуждать не будете?

Дадонов посмотрел на меня сверху вниз и язвительно произнёс:

– Ладно уж, завтра на работе. Чтоб был в 9 утра, как штык. Без опозданий.