Пляска в степи

От избы знахарки до терема шли в задумчивом молчании. Горазд оберегал нещадно разнывшуюся руку, прижимая ее поближе к телу, и чувствовал, как на спине рубаха липнет к свеженанесенной мази. Дядька Крут шел на шаг впереди, и отрок старался лишний раз не попадаться ему на глаза. Не оправился еще до конца от ложного навета, от того, что с ним стало бы, поверь князь своему воеводе…

Впрочем, не больно-то стремился воевода Крут с Гораздом заговорить. Задумчиво нахмурившись, он спешил в терем. Он вообще сделался до изумления молчалив, как токмо вошли они в жилище знахарки. Видать, крепко удивился, как и сам Горазд.

На дворе перед теремом первым делом Горазд увидал несколько здоровенных, груженых приданым обозов. Слуги затягивали на сундуках и бочках потуже веревки, укрывали сверху толстой холстиной — защита от ветра, солнца и дождя. Подле них вертелись близнецы, сыновья Некраса Володимировича. Горазд услышал, как кто-то ответил дядьке Круту, что оба князя пошли потолковать с Ладимиром. Того держали подальше от терема, заперев в какой-то клети.

Отрок поморщился и сплюнул в пыль. Вымеска казнят нынче вечером с заходом солнца. Мальчишка ждал того всей душой.

— Что с рукой у тебя? — Вышата подошел к нему со спины, слегка толкнув в плечо, и Горазд устыдился. Он совсем не слышал его шагов.

— Да так, на крюк напоролся, — лгать у него всегда выходило плохо, но к чести приятеля, тот смолчал и больше ничего не спрашивал, хоть и вскинул недоверчиво брови.

— Подсобить-то мне сдюжишь? Воевода Крут велел в терем пару сундуков отнести.

— Знамо, сдюжу, — Горазд помахал здоровой рукой, на том они и порешили.

Остаток дня он и Вышата сновали между теремом, кузней, конюшнями, двором да клетями. Все шептались, что уезжает князь в спешке — оно и понятно! Но рук не хватало, и потому отроков подсобляли с мелкими поручениями. Когда они тащили в терем сундуки, то повстречали княгиню Доброгневу и княжну. Звениславу Вышатовну, не Рогнеду. Горазд слыхал, как слуги, привыкшие не смотреть на братоучадо как на княжну, ныне частенько оговаривались.

Княгиня и княжна осматривали в горнице отрезы ткани, разложив их на широком столе и скамьях. Запыхавшиеся, взмокшие отроки не чаяли встретить кого-то в тереме и потому, слегка растерявшись, застыли в дверях словно два столпа, держа вдвоем один тяжеленный сундук. Они простояли так, пока Доброгнева Желановна не шикнула на них строго и недовольно, и Горазд с Вышатой, наконец, отмерли, оттащили сундук вглубь горницы, как им было велено. За все время княжна не подняла на них взгляда, склонив голову над отрезом. Полотно дрожало в ее руках.

Едва они успели перетаскать в терем все сундуки, как Горазда посреди двора остановил князь. Он сунул ему в руку кошель с серебряными монетами и велел поскорее отнести их кузнецу.

— Жив ли хоть тот десятник? — задумчиво потерев вспотевший затылок, спросил Вышата. Он смотрел в спину ушедшему князю. — Видал, рубаха у него в крови запачкана?

— Да хоть бы и помер, — равнодушно скривился Горазд. — Коли приберет его Чернобог, никто печалиться не станет!

— Окромя Рогнеды Некрасовны, — елейно ухмыльнулся Вышата.

Горазд фыркнул в ответ и поспешил в кузню. Там стоял невиданный жар, и, едва заглянув, отрок принялся надсадно, истошно кашлять. Ему помстилось, что горло обожгло изнутри. Кузнец замахал на него рукой, и Горазд послушно отступил, решив обождать поодаль. Ему страсть как было любопытно спросить, пошто князь Ярослав велел отдать увесистый кошель с серебром. Но хмурый кузнец молча забрал у него монеты и вновь скрылся в кузне, спеша продолжить работу, и отрок не решился его окликнуть, хоть и грызло его изнутри любопытство. Но уж больно грозно глядел на него дядька Могута.

На княжеский двор он воротился, уж когда солнце низко-низко опустилось над землею. Едва не пропустил казнь Ладимира! К тому моменту приволокли к задней стороне двора тяжеленную деревянную колоду, и сгрудились вокруг нее праздные зеваки. Вышата помахал ему из густой толпы, и Горазд принялся протискиваться к нему через людей, то и дело охая, когда кто-то задевал его раненую руку.

— Где ты был? — попенял ему приятель, возбужденно сверкая взглядом. — Уже отправили за ним кметей!

Горазд не стал ничего отвечать, да Вышата и не ждал. Он высмотрел в толпе знахарку и подивился. Вот уж не мыслил ее увидеть! Оба князя стояли в самом центре толпы рядом с колодой. Ярослав Мстиславич держал в руках меч, и нынче Горазд и сам разглядел на его рубахе пятна крови. Хмурый пуще некуда Некрас Володимирович смотрел прямо перед собой, заведя руки за спину. В двух шагах позади князей стояли их ближайшие, верные воеводы — Крут и Храбр, отец парнишки, с которым сцепился тогда Горазд.

Никого из домочадцев Некраса Володимировича во дворе не было. Видать, запретил.

— … что ж дочку не приволок, — будто прочитав мысли Горазда, буркнул кто-то рядом с ним в толпе.

— И то правда, — отозвался женский голос. — Ей самое то было бы, потаскухе.

— А ну цыц, глупая баба. Она чай не ровня тебе, княжья дочь!

— По заслугам ей и честь!

— Да пожалел ее никак…