Пляска в степи

Она не успела договорить — Ярослав подхватил ее на руки и зарылся лицом в распущенные волосы, вдыхая их тёплый, уютный запах. Сердце Звениславы сперва ухнуло куда-то в пятки, но потом она счастливо засмеялась, обняв мужа за шею двумя руками.

— Что же ты молчала… Звениславушка?

Он отстранился слегка и посмотрел на нее, попытавшись поймать ее взгляд. Она вдруг подумала, что притаившаяся в уголках его губ улыбка удивительно преобразила суровое, выточенное из камня лицо мужа. Улыбка сделала его мягче и разгладила даже ту большую складку на переносице. Улыбка омолодила Ярослава необычайно. Ей захотелось, чтобы он чаще улыбался.

— Звениславушка? — поторопил муж с ответом, и она вздрогнула.

Она замялась, не ведая, как объяснить. Сперва убедиться хотела, ведь немало ей в минувшие седмицы выпало волнений, от которых лунные крови могли пропасть. Потом все момент удачный выжидала, пыталась под настроение мужа подладиться, который то с воеводами своими в гриднице до ночи пропадал, то в боярских домах вечерял, то на ловиту на пару дней уходил, порешив, что негоже совсем уж дружину бросать. А потом в тереме то купцы, то послы, то люди княжьей Правды ищут, то братец Желан с потерянным лицом из угла в угол слоняется…

Хотела Звенислава как-то по-особому сказать, чтобы не в спешке, не после долгого, трудного дня. Хотела да не вышло. Получилось совсем наоборот, брякнула, не подумав, потому что муж вопросом своим врасплох застал.

Но по неведомой причине Звенислава не жалела.

Ярослав бережно опустил ее на теплый бревенчатый пол, словно разом стала она хрупкой, и, обхватив огрубевшими, шершавыми ладонями ее нежное лицо, поцеловал жадно и трепетно.

— Давно ли?.. — спросил, осторожно коснувшись ее живота поверх длинной исподней рубахи.

— Три седмицы, как я уверилась, — ее губы сами собой сложились в улыбку. Невозможно было не улыбаться, когда Ярослав с неимоверным, величайшим трепетом касался ее и глядел как на диковинку.

И было так странно, ведь еще этим вечером он говорил с ней как обычно, но теперь все разом изменилось, и, смотря нынче на жену, он уже знает, что она носит под сердцем его дитя. Его сына.

— То большая радость, — будто бы прочитав ее мысли, сказал Ярослав. — Проси, что хочешь! Любо тебе что-нибудь?

Она не поняла сперва, уставившись на мужа, а уразумев, решительно помотала головой.

— Мне не нужно ничего! И так сундуки ломятся да полны шкатулки!

Князь хмыкнул, не поверив.

— Подумай хорошенько, — сказал он с едва слышимым лукавством. — После мне скажешь.

Ярослав помолчал, пытаясь рассмотреть что-то в ее лице, а потом спросил.

— Кто еще ведает?

— Ну что ты! — разозлившись немного, Звенислава притворно стукнула мужа кулачком по руке. — Уж коли я даже тебе не сказывала!..

— Вот и славно, — он усмехнулся. Возмущенная жена его позабавила. Все лучше, чем когда с опущенным лицом разглядывает пол под своими ногами. — Чеславе скажи, коли хочешь. А больше пока никому!

Звенислава подняла на него встревоженный взгляд. Перехватив его, Ярослав покачал головой.

— Лучше не болтать напрасно. Много злых языков да ушей нынче на Ладоге.

Он отпустил ее и отошел напиться к ковшу с водой, что стоял на лавке у двери. Звенислава невольно пошла за ним, не успокоенная его словами. Он сделал несколько долгих, жадных глотков, и она отвлеклась, заглядевшись на пару капель, медленно стекавших по его шее да широкой груди.

— Неугомонная, — Ярослав с упреком покачал головой, поставив на место ковш. — Тебе не о чем тревожиться.

— Откуда злые языки? Все говорят, что тебя любят на Ладоге! — Звенислава и впрямь не унималась. Взяла мужа за руку и требовательно потянула на себя. — И Крут Милонегович, и Чеслава…

— Ну хоть в чем-то они схожи, — он хмыкнул сперва, а после погладил ее по затылку и завел за ухо длинную прядь вновь растрепавшихся волос. — Не всем по нраву пришлось, что я твою родню принял, пообещал пойти бить хазар по весне.

— Да как же так! — Звенислава даже вздохнуть от охватившегося ее возмущения не смогла. — Ведь ты с дядькой Некрасом союз заключил, даже я знаю!

Глядя на нее, Ярослав вдруг расхохотался. Беззлобно, но искренне, от души. Она посмотрела на него с сомнением во взгляде: Доброгнева Желановна говорила, что из-за дитя непраздная баба может плакать пуще обычного али смеяться против своего обыкновения. А вот про мужей дядькина жена ничего такого не рассказывала.

— Напрасно я тебе на вече тогда пойти воспретил. Ты бы боярина Гостивита и усовестила, — отсмеявшись, сказал Ярослав. — Непросто с боярами договариваться, Звениславушка.

— Ты же князь, — она сердито тряхнула распущенными волосами, заявив с обезоруживающим простодушием. — Они тебе повиноваться должны.

— Мне дружина повинуется, — он покачал головой уже без улыбки, сделавшись вмиг серьезным и смурным. — А бояре да люд… то другое. Ты вот с братом своим по лесу верхом катаешься, а боярин Гостивит и рад рассказывать каждому, кто слушать готов: мол, чужая нам княгиня, не из наших мест, потому о чужом княжестве радеет, а о нашем не печется! Ты — в избу к Храбру Турворовичу, а ко мне — досужие сплетни да слухи.