Пляска смерти

— Я за выбор, потому что я никогда не была четырнадцатилетней жертвой инцеста, которую обрюхатил собственный отец. Не была женщиной, которая умрет, если не прервать беременность, или девчонкой-подростком, которая наделала глупостей; жертвой изнасилования тоже не была. Я хочу, чтобы у женщин был выбор, но я все равно верю, что зародыш живой — особенно если такой большой, что может жить вне утробы.

— Католичка — это на всю жизнь, — сказала Ронни.

— Может быть, но думается, что отлучение меня могло излечить.

Папа объявил, что все аниматоры — те, кто поднимает зомби, — отлучаются от церкви до тех пор, пока не покаются, не оставят пути зла и не прекратят свое занятие. Чего Его Святейшество, похоже, не просек, так это что поднимать зомби — парапсихическая способность, и если мы не будем поднимать их регулярно за деньги, то в конце концов будем поднимать их случайно. В детстве я случайно подняла погибшую собаку, а в колледже — преподавателя-самоубийцу. И всегда гадала, не было ли и других, которые меня не нашли. Может быть, некоторые из случайно поднятых зомби, которые иногда появляются, — результат чьих-то нетренированных или вышедших из-под контроля способностей. Я одно только знала: если бы Папа как-нибудь в детстве проснулся, а в кровати у него свернулась клубком мертвая собака, он бы захотел научиться управлять своей силой. А может быть, не захотел бы. Может, он бы решил, что это зло и молитвой можно его отогнать. Мои молитвы такого эффекта не возымели.

— Но ты же не хочешь на самом деле оставить это… этого ребенка или что оно там.

Я вздохнула:

— Не знаю. Одно я знаю: я не могла бы уехать, сделать аборт и своим бойфрендам ничего не сказать. Никогда не сказать, что один из них мог иметь от меня ребенка. Просто не могла бы.

Она так затрясла головой, что волосы разлетелись у нее по лицу, закрыли глаза, и Ронни резко откинула их.

— Я пыталась понять, как это ты счастлива, живя не с одним мужчиной, а с двумя. Я пыталась понять, что ты любишь этого сукиного сына вампира — в каком-то смысле. Я пыталась, но если ты станешь размножаться… на самом деле родишь ребенка, этого я просто не смогу понять. Не смогу.

— Тогда не надо. Тогда уходи. Если не можешь понять, уходи.

— Я не в том смысле. Я в том, что не могу понять: зачем тебе так усложнять свою жизнь?

— Усложнять жизнь? Что ж, можно и так назвать.

Она скрестила руки на груди. Ронни — она высокая, стройная и белокурая. Все, о чем я в детстве мечтала. Даже грудь у нее достаточно маленькая, чтобы скрещивать руки на груди, а не под грудью, — это мне тоже недоступно. Когда она в юбке, ноги у нее просто бесконечные, а у меня… А, ладно.

— Хорошо, значит, ты хочешь им сказать? Так скажи Мике и Натэниелу, чтобы принесли тебе тест, и проверься.

— Только после теста. Не хочу, чтобы кто-нибудь знал, пока я не знаю сама.

Она посмотрела на потолок, закрыла глаза и вздохнула:

— Анита, ты их обоих любишь. Спишь еще с двумя. Ты никогда не бываешь одна. Когда ты найдешь время купить тест, уж тем более уединиться, чтобы его сделать?

— Могу себе купить в понедельник, по дороге на работу.

Она на меня вытаращилась:

— В понедельник? Сегодня четверг! Я бы, на хрен, с ума сошла, если б мне надо было столько ждать. И ты сойдешь. Не выдержишь ты почти четыре дня.

— Может быть, у меня начнется. И к понедельнику мне уже не будет нужно.

— Анита, ты бы ничего мне не стала говорить, не будь ты уверена, что тест на беременность тебе нужен позарез.

— Когда Натэниел с Микой вернутся, они полезут под душ, потом оденутся — и прямо к Жан-Клоду. Сегодня времени не будет.

— Тогда в пятницу. Обещай мне, что в пятницу.

— Попробую, но…

— Кроме того, если ты попросишь своих любовников снова брать презервативы, думаешь, они не сообразят?

— О Господи! — вздохнула я.

— Ага, ты же сама сказала: если использовать презервативы, это безопасно. И не говори мне, что ты не собираешься к ним вернуться, хотя бы на время. Сможешь ли ты заниматься теперь незащищенным сексом и получать удовольствие?

— Нет.

— Так что ты скажешь мальчикам насчет этой внезапной необходимости? Погоди, у Мики же вазэктомия была еще даже до встречи с тобой. Он, как бы это сказать, более чем безопасен.

Я снова вздохнула:

— Ты права. Будь оно проклято, но ты права.

— Так что купи тест сегодня, по дороге.

— Нет, я не испорчу Жан-Клоду сегодняшний вечер. Он его задумал еще несколько месяцев назад.

— Ты мне этого не говорила.

— Не я задумала, он. Балет — это, честно говоря, не мое.