Пляска смерти

Он глубже сунул в меня руку, одним быстрым движением, и я снова кончила. Он обрабатывал меня, и тело мое стало дарить мне оргазм за оргазмом, влажное, заведенное, набухшее, тугое, распухшее от удовольствия.

Тело Мики стало выбиваться из ритма, по вкусу ощущалось, что вот-вот. На исходе каждого толчка он влезал мне в горло, потом обратно, слюна текла изо рта – глотать не было времени.

Жан-Клод нагнулся надо мной, все еще не вынимая руки, но ртом он лизал меня между ногами, пальцы входили и выходили. Глубоко сосать, как другие, он не мог – клыки мешали, – но мне это не надо было. Он завел меня до состояния, когда быстрые скользящие движения языка начали меня доводить до оргазма. Внутри меня нарастало, нарастало тепло, будто середина тела моего стала чашей, капля по капле наполняющейся удовольствием, и последнее лижущее движение пролило эту чашу, и снова я заорала прямо в тело Мики. Он ударил вперед последний раз, так глубоко, что я задохнулась, и поняла, что это он еще был осторожен, а сейчас заставил меня принять последние два дюйма, и наконец я коснулась губами его тела больше, чем на секунду. Я попыталась отодвинуться, его рука легла мне на затылок, будто удерживая на месте, но он пошевелился и дал мне отодвинуться, а сам вышел.

Я видела, как он борется с собой. Жан-Клод сдвинулся на пару дюймов в сторону, рот его угнездился на внутренней стороне моего бедра, и клыки Жан-Клода вошли в меня, а я уже была в том состоянии, когда боль в радость, и ощущение протыкающих кожу клыков, присосавшегося рта подбросило меня на кровати, заставило забиться с криком. Телом я зацепила Мику спереди, и это было уже слишком. Я рухнула на кровать, а Мика пролился у меня между грудей, такой горячий, и жидкость густая и тяжелая побежала по ложбине, по боку, струйками потекла по животу. Я заорала снова.

Жан-Клод оторвал от меня рот, измазанный моей кровью, и был он уже твердый и готовый, наполненный моей кровью, чтобы доставить удовольствие моему телу и своему. Обычно он начинал медленно, но на сегодня уже он, как и Мика, с медленным покончил, и вот он оказался надо мной, на руках, будто отжимаясь, но нижняя половина тела была уже опущена, и он вбил себя в меня изо всей силы, как еще никогда не бывало, и мне был виден каждый толчок, каждое движение, когда он входил и выходил. Три движения, пять – и я кончила, бросила бедра навстречу ему, задергалась под ним. Он еще раз довел меня до вершины, и лишь тогда начал терять ритм, и с последним ударом пролился в меня, навис надо мною на дрожащих руках, и смотрел на меня, смотрел, раскрыв губы, ловя ртом воздух. В другой раз он бы рухнул на меня сверху, но сейчас у меня грудь была залита соком Мики – уже меньше, он стекал с меня, как тающий от жара лед.

Жан-Клод навис надо мной, тяжело дыша и улыбаясь все еще измазанными моей кровью губами. Наклонился, осторожно, чтобы не влипнуть кожей или волосами, но поцеловал меня. И вкус моей крови был как сладковатая медь.

Он отодвинулся. Я осталась лежать, моргая, ошеломленная всем этим, и едва он успел сдвинуться, как надо мной оказался Натэниел. Не помню, когда он перелез от изголовья – потеряла нить.

Я смотрела вдоль его тела, поднятого надо мной, и про себя подумала: «Кажется, я пообещала пользоваться презервативами?» Но худшее уже случилось, я беременна, и теперь безразлично. Жан-Клод застал меня врасплох, а Натэниелу я позволил войти в меня голым, плоть в плоть, и ничего нас не разделяло.

Он нашел тот ритм, что у него иногда бывал – будто дрожащая волна шла по его телу, будто он танцевал во мне, и каждая дрожь такой волны вбивала его в меня, прямо по нужному месту. Жан-Клод отдавал себя сексу, а Натэниел проделывал обычную свою тщательную работу, как будто после всей предварительной игры он честно проделывал все, что за мои деньги полагалось. Эмоции у него бушевали, а в сношении он себя контролировал. И не кончал никогда раньше меня – вот не кончал, и все. И доведение меня до оргазма снова и снова было для него игрой, пока я не просила его перестать. Сегодня, кажется, это будет недолго.

Так и оказалось. Я ощутила, как растет между ногами тяжесть, медленно и верно, но быстрее обычного из-за всего, что уже было.

– Скоро, – шепнула я, – скоро…

Бедра у меня приподнимались и опадали навстречу его движениям, мы сталкивались снова и снова, танцуя друг для друга, и оргазм поймал меня, и танец для меня кончился. Остались только крики, и ногти ему в бока, и извивания на постели, но ритма уже не было.