Пляска смерти

– Не надо, Анита, не отрицай. Я не злюсь, я просто… – Он мотнул головой. – Не знаю, что делать, но знаю, что сегодня тебя делить не могу. Скоро будет рассвет, и ты не захочешь, чтобы с нами был Жан-Клод. А он – единственный, с кем я готов был бы делить тебя в эту ночь. – Он снова пожал плечами. – Но тебе захочется чего-то потеплее. – Он попытался улыбнуться жизнерадостно, и это почти получилось. – Так что мне лучше сейчас уйти. А то я скажу, или сделаю что-нибудь такое, что тебя расстроит – в этом я не сомневаюсь. – На миг у губ появилась сардоническая складка. – Я благодарен за утешение, оно мне было нужно, но где-то в глубине души мне по-прежнему хочется, чтобы все ушли.

С этими словами он резко повернулся и вышел.

– Клей, – велела я, – пойди с ним.

Клей спорить не стал, и когда он догнал Ричарда, Ричард тоже не возразил. Я сочла это хорошим признаком. Во всяком случае, надеялась, что он хороший.

Глава девятнадцатая

Жан-Клод прижал меня к себе:

– Прости, ma petite, мне очень жаль.

Ашер поцеловал меня в щеку:

– А мне не жаль, что он ушел.

– Веди себя прилично, – сказала я.

Он прижался ко мне, обняв Жан-Клода за плечи:

– Мы все вели себя идеально, а твой Ульфрик все равно ушел, вздыбив шерсть.

Натэниел встал передо мной, отвел у меня прядь волос с лица.

– Знаешь, Анита, мне тоже не жаль, что его здесь не будет. Я хотел бы сегодня ночью держать тебя в руках, а Ричард бы меня в кровать не пустил.

Оба они были правы. Так с чего ж это я решила, будто должна защитить честь Ричарда?

– Хватит, – сказал Жан-Клод. – Ma petite устала, оставим ее сегодня с Микой и Натэниелом.

Он поцеловал мое поднятое вверх лицо, ласково, и сам ничего на лице не выразил. Иногда он просил не отсылать его прочь, но сегодня даже не попытался. Выпустил меня и направился к двери рядом с Ашером.

– Как-то неловко выставлять тебя из твоей собственной кровати, – сказал Мика.

Жан-Клод обернулся:

– Ma petite неприятно, когда я умираю на рассвете. Уважим сегодня ее чувствительность. Ей хватило потрясений на одну ночь.

Ашер обнял Жан-Клода одной рукой:

– Мы будем у меня.

Сто раз я видела, как они обнимаются, десятки раз отсылала их ночевать в комнату Ашера. Но сегодня впервые подумала, чем же они там будут заниматься. Сексом? Будут делать друг с другом то, что мы с Жан-Клодом делали с Огги? А мне до этого дело есть? Я даже не знала.

Мика посмотрел на меня:

– Дамиан утром не умирает, если он с тобой. Может быть, стоит выяснить, не так ли и с Жан-Клодом?

– Не напирай, Мика.

Мне почти отчаянно хотелось сегодня чего-нибудь нормального. Только в моем голосе прозвучало не отчаяние, а злость.

– Он может спать с другой стороны от меня, так что если утром он умрет, ты его касаться не будешь.

Я покачала головой:

– Почему это для тебя так важно? И именно сегодня?

– Я думаю, необходимо выяснить, не приобрел ли Жан-Клод какие-то из тех возможностей, что приобрел Дамиан. Но важнее, что Белль Морт труднее стало тебя контролировать, когда он к тебе прикоснулся. Я бы постарался сегодня держать его рядом – просто на всякий случай.

Я заморгала, глядя на него, потом вздохнула:

– Ох. Как всегда, практичен.

– Идеально практичен, – отозвался Ашер и отпустил руку Жан-Клода. – Пойду в свою одинокую постель.

– Ашер! – сказала я. – Пожалуйста. Хватит с меня на сегодня обид.

Он улыбнулся, подошел ко мне, обнял и почти братски поцеловал в лоб.

– Никому из вас я сегодня не доставлю огорчения. Но я бы не против был на себе проверить эту вашу теорию о дневных вампирах. Если получится у Жан-Клода, может получиться и у меня.

– У Дамиана получается только в одной комнате с Натэниелом. Боюсь, без Ричарда у Жан-Клода тоже не получится.

Ашер шагнул назад, пожал плечами этим поразительным галльским жестом и направился к двери. Нам он помахал легко и небрежно, но слишком много столетий воспоминаний накопились у меня о языке его жестов. Ну, не у меня, у Жан-Клода, но я их видела. Ашер был задет, и его можно понять – его одного выставили из комнаты. Но окликнуть я его не окликнула. Мне и один-то труп в кровати не нужен, а два – так и подавно.

Я обернулась к указанному трупу. Он был одет в свой элегантный халат, и виднелся треугольник груди, бледный-бледный, обрамленный чернотой лацканов. А волосы – пена кудрей, мягче моих.

На меня волной накатила опустошенность. Не только оттого, что я беременна, тут все сразу было. Слишком много произошло в эту ночь.

Мика обнял меня сзади, Натэниел смотрел мне лицо, приподняв мне подбородок и глядя в глаза. Очень нежно улыбнувшись мне, он сказал:

– Ты вымоталась.

Я кивнула; его пальцы остались у меня на подбородке.

Он поцеловал меня в губы, все еще ласково, без настойчивости. Взяв за руку, он повел меня к кровати. Мика убрал руки с моих плеч, но взял за другую руку, и Натэниел вел нас обоих.