Пляска смерти

– Я попросил проверить кровь еще раз, Анита.

– Значит, ничего хорошего, – сказала я.

– В такой момент полагается попросить ее сесть? – спросила Клодия.

Доктор Норт глянул на нее:

– Если хочет, может сесть. – Он обернулся ко мне: – Хотите сесть?

– А надо?

Он улыбнулся шире:

– Не думаю, но если надо будет, у вас хорошая поддержка. – Он кивнул в сторону Мики и Ричарда.

– Выкладывайте, Док.

Мой голос звучал чуть сдавленно, но не дрожал. Очко в мою пользу.

– Я могу быть полностью откровенен при всех присутствующих?

Я подавила желание заорать и сумела ответить:

– Да, да, только говорите уж, Бога ради!

Он снова кивнул:

– Вам известно, что у вас ликантропия?

Я тоже кивнула и нахмурилась:

– Мне известно, что я – носитель ликантропии.

– Забавно, что вы так это формулируете. У вас кровь совершенно уникальна, Анита.

– Месяца полтора назад я узнала, что являюсь носителем ликантропии волчьей, леопардовой, львиной и еще какой-то, которую не смогли даже определить.

Он глянул на меня поверх очков:

– Вы знаете, что быть носителем более одного штамма ликантропии невозможно. Они дают перекрестный иммунитет. Ликантропией можно заразиться только один раз.

Я снова кивнула, стиснув руки, которые меня поддерживали.

– Все это я знаю. Я – медицинское чудо, тра-та-та, ля-ля-ля. Давайте к беременности. Есть у меня синдром Маугли или синдром Влада?

Он очень внимательно посмотрел мне в глаза, слишком даже серьезно, и сказал:

– Да, насколько можно судить по результатам анализов.

У меня подкосились колени, я бы упала, не поддержи меня Мика и Ричард. Кто-то подтащил кресло, и меня в него посадили. Ребята продолжали держать меня за руки, каждый из них положил руку мне на плечо, будто опасаясь, что я завалюсь вперед. Но пока еще я до этого не дошла. Пока еще.

– Что значит – «насколько можно судить»? – спросил Мика.

– Эти два синдрома – они как ликантропия: невозможно иметь оба сразу. Зародыш не может быть поражен и синдромом Маугли, и синдромом Влада. Если бы у Аниты не было четырех разных штаммов ликантропии в крови, что медицински невозможно, я бы сказал, что в нашем случае имеют место близнецы, но по другим анализам крови и еще некоторым исследованиям…

Он еще шевелил губами, но слышала я только рев крови у себя в ушах. Ричард и Мика помогли мне спрятать голову в колени, не дали упасть из кресла. Подержать голову между колен – это через несколько секунд помогло. Но я рада была, что они меня поддержали. Я бы не упала в обморок, но мне случалось терять сознание, и это очень похожие явления. Близнецы, Господи Боже мой! Вот так и расплачиваешься с процентами за заем у судьбы. Близнецы с двумя самыми страшными врожденными дефектами, известными современной науке. Святая Мария, Матерь Божия, не покинь меня!

Из пустоты выплыл голос доктора Норта – он склонился передо мной:

– Анита, Анита, вы меня слышите? Анита!

Я заставила себя кивнуть.

– Я не хотел бы давать вам ложную надежду, потому что, насколько мне известно, только беременные дают положительный результат на эти синдромы, но анализ на беременность дал отрицательный результат. Два раза.

Я подняла голову, медленно: во-первых, потому что быстрее не могла. Во-вторых, потому что ушам своим не поверила.

– Что?? – спросила я и сама не узнала своего голоса.

Он присел передо мной, и при этом он был достаточно высок, а я достаточно низкоросла, чтобы наши глаза оказались на одном уровне. Лицо у него было совершенно искреннее и чуть-чуть встревоженное. Он медленно, тщательно выговаривая слова, повторил:

– Ваш анализ на беременность оказался отрицательным.

– Но вы говорили…

– Я знаю, – кивнул он. – Я тоже не понимаю этих результатов. А сестры и интерны локтями друг друга отпихивают, кто мне будет помогать на ультразвуке.

– Локтями?

– Хотите знать, почему?

– Да.

– Что бы ни показал ультразвук, в истории медицины это будет первый случай, насколько мне известно. Либо вы не беременны, но даете положительные результаты на два синдрома, для которых беременность необходима. Либо у вас близнецы от двух разных отцов, а анализ почему-то показывает, что беременности нет. Достаточно необычно. И не будем забывать, как мы уже говорили по телефону, что младенец с синдромом Маугли уже через несколько недель будет жизнеспособен, а его близнец – нет.

Я только таращилась на него.

– Что вы хотите этим сказать, доктор? – спросил Ричард.

Доктор Норт прочел краткую лекцию по синдрому Маугли и возможности ускоренной беременности.

– Или что-то в крови Аниты дает на все это положительные результаты. – Он посмотрел на меня, все еще не вставая. – Вы ликантроп? В смысле, вы перекидываетесь?

Я покачала головой, потом добавила словами:

– Пока нет.

– Что значит «пока»? – спросил он.

– Значит, что я чуть не перекинулась.

Мика пояснил:

– Сегодня нам казалось, что она собирается перекинуться.

– Давно у нее множественные штаммы ликантропии?

Мика посмотрел на меня, я пожала плечами.

– Мы думаем, где-то с полгода. Когда превращения не произошло, мы решили, что она не заразилась.

Доктор Норт кивнул, будто соглашаясь.