Пляска смерти

Аллан (встает). Только волка в пастухи и ста­вить!.. Ты хочешь меня сожрать... вот, пожалуй, и вся тайна! Заложить свои прекрасные глаза в обмен на мою голову.

Ю д и ф ь. О, да неужели ты разглядел мои глаза? Вот уж не подозревала в тебе такой храбрости!

Аллан, собрав бумага, идет направо.

Юдифь становится в дверях.

Аллан. Отойди, иначе...

Юдифь. Иначе?

Аллан. Была бы ты парнем — бах! Но ты, увы, девушка!

Юдифь. И что?

Аллан. Имей ты хоть каплю гордости, ты бы ушла сразу, как только поняла, что тебя выставляют за дверь!

Юдифь. Ты об этом пожалеешь!

Аллан. Не сомневаюсь!

Юдифь (в бешенстве идет к дверям задника). Ты об этом пожалеешь! (Выходит.)

•               t •

Курт (входит из левой двери). Куда ты собрался, Аллан?

Аллан. Это ты?

Курт. Кто это так стремительно выскочил из до­ма... аж кусты затрещали?

Аллан. Юдифь!

Курт. Немного вспыльчива, а так славная де­вушка!

Аллан. Злобных, грубых девиц почему-то всегда называют славными!

Курт. Не будь таким строгим, Аллан!.. Тебе не по душе твои новые родственники?

Аллан. Дядя Эдгар мне нравится...

Курт. Да, у него немало хороших черт... А твои другие учителя? Лейтенант, например?

Аллан. Человек настроения! Мне иногда кажет­ся, что он имеет на меня зуб.

Курт. Ошибаешься!.. Тебе слишком много ка­жется. Не обременяй себя мыслями об окружающих, занимайся своими делами, будь вежлив, а остальных предоставь самим себе.

Аллан. Я так и делаю, но... они никак не хотят оставить меня в покое! Втягивают в свои дела... со­всем как каракатицы у пирса... не кусаются, только воду баламутят, и тебя засасывает в водоворот...

Курт. Ты, как я погляжу, склонен к меланхолии! Тебе неуютно здесь со мной? Чего-нибудь не хва­тает?

Аллан. Мне никогда не было так хорошо, но... что-то здесь меня душит!

Курт. Здесь, у моря? Ты не любишь моря?

Аллан. Я люблю открытое море! А у берега во­доросли, каракатицы, медузы, морская крапива — или как она там еще называется!

Курт. Ты стал настоящим затворником! Пойди, поиграй в теннис!

Аллан. Не хочется!

Курт. Понимаю, злишься на Юдифь!

Аллан. На Юдифь?

Курт. Нельзя так придираться к людям, а то ос­танешься один!

Аллан. И вовсе я не придираюсь, но... У меня та­кое чувство, будто я лежу в самом низу поленниЩ|1 дров... дожидаясь своей очереди попасть в огонь... и на меня давит, давит все, что навалено сверху...

Курт. Дождись своей очереди! Поленница умень­шается...

Аллан. Да, но так медленно, слишком медлен­но!.. О! А я тем временем сгнию!

Курт. Нелегко быть молодым! И все же вам за­видуют!

Аллан. Неужели? Давай поменяемся!

Курт. Нет, спасибо!

Аллан. Знаешь, что самое ужасное? Сидеть и молчать, когда старики болтают ерунду... Я не сомне­ваюсь, что лучше их разбираюсь в предмете... и тем не менее вынужден молчать! Прости, тебя я к стари­кам не отношу!

Курт. Это почему же?

Аллан. Может быть, потому, что мы, собственно, только сейчас и узнали друг друга...

Курт. И потому, что... У тебя уже успело сло­житься другое мнение обо мне!

Аллан. Да!

Курт. Я предполагаю, что, пока мы были разлу­чены, ты питал ко мне не самые теплые чувства?

Аллан. Не самые!

Курт. Ты видел хоть какую-нибудь мою фото­графию?

Аллан. Одну-единственную, и весьма непривле­кательную!

Курт. Давнишнюю, конечно?

Аллан. Да!

Курт. Десять лет назад я поседел за одну ночь... Потом седина сошла, сама по себе... Давай переменим тему... Смотри, твоя тетя идет! Моя кузина! Она тебе нравится?

Аллан. Я не желаю об этом говорить!

Курт. В таком случае не стану больше спраши­вать!

•               * *

Алис (входит в комнату, на ней светлый летний наряд, в руках зонтик). Доброе утро, Курт! (Взглядом велит ему отослать Аллана.)

Курт (Аллану). Оставь нас!

Аллан уходит направо.

Алис садится на диван слева. Курт садится на стул рядом.

*        * *

Алис (сконфуженно). Он идет следом, так что не волнуйся!

Курт. А с чего бы мне волноваться?

Алис. С твоим строгим отношением...

Курт. Только к самому себе!

Алис. Ну ладно!.. Я один раз забылась, увидев в тебе избавителя, но ты сохранил присутствие духа... и потому мы имеем право забыть... то, чего никогда не было!

Курт. Что ж, забудь!

Алис. Впрочем... не думаю, чтобы он забыл...

Курт. Ты имеешь в виду ту ночь, когда с ним случился сердечный приступ, а ты чересчур рано воз­ликовала, полагая, что он умер?

Алис. Да!„ Потом он оправился, но, перестав пить, научился молчать и теперь стал невыносим. Он что-то замыслил, а я никак не пойму, что...

Курт. Алис, твой муж — безобидный пентюх, не­изменно выказывающий мне свое расположение...

Алис. Берегись его расположения! Я эти его штуч­ки знаю!

Курт. Ну-ну!

Алис. Значит, он и тебе глаза замазал!.. Неужели ты не чуешь опасности, не замечаешь расставленных силков?

Курт. Нет!

Алис. В таком случае ты обречен!

Курт. О, Боже избави!

Алис. Подумать только, я, видя подкрадываю­щуюся к тебе, словно кошка, беду... предупреждаю тебя, а у тебя точно шоры на глазах!

Курт. У Аллана никаких шор нет, а он тоже ниче­го не видит! Впрочем, он видит одну только Юдифь, а это всегда залог хороших отношений.

Алис. Ты раскусил Юдифь?