Пляска одержимости

Ямато еще раз понял взгляд на Отору. Тот продолжал бессмысленно смотреть в пол, изредка косясь на Ханзе, все еще бледного, без сознания, будто проверяя. Тяжело было сказать, сколько было в нем хрома, он выглядел как кукла, ненатурально, фальшиво. Не заметишь с первого взгляда, но из-за отсутствия эмоций.

— Там, на мосту, — неожиданно вырвалось у него, — ты спас мне жизнь. Я почти сиганул вниз. Если бы не твой взлом, то я бы умер. Так что… спасибо. Полагаю. Смерть — действительно не выход.

Отора скривил губы.

— Не надо благодарности. Это простая истина, — затем невесело добавил: — В первый раз это хоть кого-то спасло.

— В первый?

— У всех симптомы, как у тебя. Кажется. Мой учитель рассказывал… мне не было интересно, я не хотел слушать. Система не выдерживает нагрузки и после отключения происходит сбой. Кого-то просто коротит, и он умирает. У кого-то начинаются провалы в памяти. Наши сознания в момент соединения сближаются, а отключение воспринимается так, словно от тебя кусок отъели. Ханзе лучше расскажет, он, кажется, понял, как именно это работает. Многие покончили с собой. Но раз ты выжил, то с тобой произошло что-то среднее.

Столько сгубленных жизней, и все — ради простого ощущения адреналина. Ради боя, ради драк, ради пиршества крови. Отора… Абсолютно тронутый. Цунефуса говорил про таких. Сначала они зацикливают свое внимание на одном, а потом…

— Ты полный борг, да?

— Да. Ничего не осталось. Никакого мяса.

«Мясо», пренебрежительно сказал он. Ямато вдруг вспомнилось, что говорил Цунефуса о таком. Иногда он видел на арене бойцов, почти что полностью заменивших плоть на хром, и тогда старик говорил, что от психоза их отделяет всего одна ступень. И что Ямато тоже близок к этому — конечно, в нем еще было достаточно от человека, но помимо замененных рук, железа в голове в нем была еще целая куча… «бонусов», оставшихся, видимо, после работы шиноби. Поэтому часто, особенно после особо кровавых боен, Цунефуса устраивал ему тест.

Кажется, это была проверка на эмпатию. Тест Войта-Кампфа.

Ямато ни разу не завалил его, хотя проценты были на грани.

Это радовало Цунефусу, будто того и правда это волновало. Этого продажного ублюдка.

— Ты киберпсих, да?

— С чего ты взял?

— Ты… как бы это сказать…

— Веду себя не так доброжелательно, не реагирую на то, на что среагировал бы нормальный человек? Безжалостен и ужасен, как кто-то один раз сказал? — на его лице расцвела ухмылка. — Хороший вопрос. Не знаю, Такигава. Может и да. Мне, честно говоря, уже давно все равно. Весь этот хром был лишь необходимостью для выживания. В один момент. Не будем об этом.

— То есть…

— Люди иногда бывают ненормальными. Мне не нравится сопереживать, мне просто не хочется. Вот и все.

Вот и все.

— Ты проверялся? Может, ты все же…

— Такигава, — вздохнув, Отора потряс головой, словно этот диалог его порядком утомлял. — Ты про тот дебильный тест с кучей вопросов?

Когда тот кивнул, он перестал улыбаться даже взглядом.

— Я уже не могу его пройти. Не знаю, что ты ждал.

— Значит, ты…

— Думаю, это просто последствия подключения к стольким людям, — проговорил он пустым тоном, будто эта мантра была единственным от окончательного признания себя тронутым психопатом. — Не задумывайся об этом. В смысле, мы даже не друзья. Тебе незачем волноваться о человеке, который тебе навредил. Я бы извинился, но не думаю, что тебе этого будет достаточно… Да и мне все равно, я уже говорил.

Вы идете по пустыне, и видите перевернутую черепаху. Вы поможете ей?

«Мне все равно».

Они вновь замолчали.

Откровенничать с этим человеком Ямато не хотелось. Но ведь Отора не желал ему зла сейчас, это было заметно, но… Он все еще разрушил ему жизнь. Уничтожил то, что было Такигавой. Ему хотелось знать, чувствовал ли тот хоть что-то в момент смерти предыдущих кукол, но, кажется, раз сознание сильно синхронизировалось с чужим, то наверняка. Что-то подсказывало Ямато, что его «просто так» вместо цели — простой способ не признаваться, в чем же эта самая цель именно состоит.

Иначе в таком случае выход лишь один, как он и хотел — сигануть с моста вниз.

(ведь цели нет)

— Смешно, что мы в итоге вновь встретились из-за Ханзе.

На этой фразе Отора поморщился.

— Он говорит, что я потомок императора. Который жил сто лет назад, его дочери. Но я думаю… Правда ли это все?

— Зачем Ханзе тебе врать?

— Ну, да, но… — Ямато тихо застонал, уткнувшись носом в ладони. — Я уже ничему не могу верить. Ни себе, ни ему. Сестра врала, Цунефуса врал. Все врут. Никому… не могу. Просто это так глупо. Я делаю то, что он хочет, но так и не понимаю, правильно ли это. И то, что я так горжусь этим, что у меня наконец-то есть повод куда-то стремиться — а вдруг это ложь? И я вновь останусь в дураках. Ханзе не выглядит лгуном, когда вещает об этом, но…

— Если тебе нравится твоя цель, то почему бы не использовать этот предлог достичь ее? Даже если он фальшивый.