Пляска одержимости (СИ)

Несмотря на роскошь остального игрового дома, сам кабинет был обставлен не настолько вычурно, почти даже аскетично, что резко контрастировало с остальным убранством: из роскошного в нем был лишь стол, сделанный под дерево, да пара картин на стенах, подделки под старину. В отличие от кабинета менеджера со множеством экранов с камер и документов, это место больше напоминало гостевую комнату: помимо рабочего стола, тут также стоял невысокий чайный столик с подушками, на которых стоял заранее подготовленный сервиз.

Хозяин комнаты, господин Ода, сидел к ним спиной, даже не поворачиваясь.

Затем цокнул и оглянулся через плечо, сначала роняя не слишком-то заинтересованный взгляд на пришедших, и, следом, на пойманного обманщика.

Когда жулик поднял взгляд на него, на этого Оду, на секунду он замер — потому что ровно в тот самый момент ему почудилось, что лицо старика перед ним было ему жутко знакомо. Ну конечно, вдруг пронеслась мысль в голове, ты уже видел его. Точно так же выглядел Окамура. Очень похоже, только менее улыбчивое, хмурое, отчего морщины были видны у переносицы, но не в уголках рта. Окамура часто улыбался, какой-то виноватой насмешливой улыбкой, этот же… Нет, явно не он; просто наваждение. Это был старик, с поседевшими волосами и узким лисьим лицом, но одного взгляда на него было достаточно, чтобы сердце ушло в пятки. Вместо роскошного костюма, как на менеджере, на нем была лишь легкая рубашка яркого желтого цвета с ржавыми узорами.

Их взгляды пересеклись.

Он вздрогнул и дернулся назад — двинуться не удалось, держали его крепко — и похожий на Окамуру мужчина вдруг сузил глаза, словно что-то подозревая. Один из охранников, чуть помедлив, заговорил:

— Босс, он…

— Жульничал? — оборвал его Ода. — Я знаю, Шикинами мне уже сказал. Оставьте нас.

— Как прикажете.

Когда в кабинете остались они одни, жулик вскочил на ноги и уже собрался было рявкнуть этому Оде, что он думает об этой невероятной гостеприимной атмосфере внизу, но старик неожиданно улыбнулся весьма зловещей змеиной улыбкой, видимо, настолько редкой, что морщин от нее не было, после чего кивком указал на чайный столик. Вглядевшись в напрягшегося такому простецкому поведению столь важного человека, виновник сегодняшнего шума уже хотел было сказать что-то — просто замечание, даже — но Ода его опередил.

Скрестив руки на груди, он с ухмылкой посмотрел на звезду вечера:

— Ты же друг Масаки, да? Я видел тебя. Он говорил о тебе… Такигава, верно?

Ямато знал об отце Масаки; тот часто трепался о старике, говорил о нем с восхищением, свойственным лишь малолетнему разгильдяю, мечтавшему пойти по стопам отца. Но Ямато его никогда с ним не пересекался. Тот был уважаемым человеком, а кем был он сам? Просто одним из новобранцем в маленькой шайке Оды Масаки, что наводила ужас на трущобы своим хулиганским поведением.

Почти год он проторчал с им, не зная, куда приткнуться.

Успел даже сдружиться…

Былой пыл погас.

Он опустил руки. Ода же, вновь постучал пальцем по поверхности чайного стола.

— Давай уж, Такигава-кун. Чая нет, хоть поболтаем.

Закурил. Дорогие сигары, судя по запаху. Настоящий табак?

Ямато послушно опустился на подушку напротив.

— Не знал, что это Ваше место. Тогда не стал бы лезть.

— Что, хотелось пощекотать нервишки?

Ода бросил на него невыразительный взгляд, раскуривая сигарету. Он услужливо предложил одну Ямато, но тот потряс головой. Курить пока не хотелось, он пытался бросить. А нервишки… Пожалуй, да. Не хватало какой-то энергии, какой-то опасности. Чувства адреналина в крови. Он поэтому и продолжал лезть в драки, лишь бы вновь все почувствовать. Лишь бы ощутить себя живым.

По-настоящему.

— Если бы я не знал тебя, то устроил бы тебе сладкие времена. Но Масаки хвастался тем, что приобрел какой-то невероятный контакт в трущобах, со шрамами и волчьим взглядом. Был в полном восторге. Даже при всей этой дружбе стоило бы наказать тебя, но… Ты себя видел? Выглядишь очень плохо. Мне кажется, жизнь тебя и так потрепала.

Голос у Оды был монотонным, невыразительным. Если он держал игровой дом, рассудил Ямато, то, скорее всего, когда-то давно тоже был азартным игроком.

Он невольно покосился в отражение на застекленном столике; по сравнению с собой год назад, он, конечно, мало переменился. Но Масаки был прав в том, что взгляд у него действительно был волчьим, и взросление, со всеми шрамами и угрюмым выражением лица, сделало ему услугу; выглядел он угрожающе. Одежда сейчас на нем была немного поприличней, но все равно — тряпки военного крова.

— Неожиданно благородно с Вашей стороны.

— Я же не злодей, — хмыкнул старик.