Плевать мне на игру! Топ три

— Опять они! — занервничал Эльдман. — Ну же Сильвина прибавь ходу, нам осталось совсем не много.

— Простите хозяин, — отозвалась мертвая женщина, что погоняла призрачных лошадей цепью. — Эти лошади очень быстры, но не особо выносливы. Для восполнения энергии им нужна могильная эссенция. Если вы прикажете, я пожертвую собой и задержу рыцарей боли.

— В этом нет смысла, они просто проедут мимо. Брутус у тебя остались доспехи рыцарей смерти?

— Какое там, мы ещё вчера всё выбросили, да ещё и карету почти разобрали, — громила оглядывался по сторонам в поисках предмета, который можно выбросить. — Можно воспользоваться Декером.

Внезапно передние колеса разъехались в стороны, и карета вместе с пассажирами резко уткнулась в землю и перевернулась. Четверка призрачных лошадей протащила её за собой сотню метров, а когда поводья порвались, лошади разбежались в разные стороны. За секунду до этого, Декеру удалось дотянуться и открутить болт, на котором держались передние колеса. Он понимал, что рыцарям боли нужен только Эльдман и когда они его убьют, он окажется на свободе. Тогда он с гордостью сможет вернуться к отцу и поведать о том, как убил мерзавцев, которых не смогли одолеть рыцари смерти.

Придя в себя, Эльдман увидел бегущую навстречу рыцарям боли фигуру Декера. Младший сильно приложился головой о землю, из-за чего получил отрицательный эффект оглушения.

— Сильвина! Не дай ему уйти! — крикнул он, и оскверненная женщина тут же привела приказ в исполнение.

Её стальная цепь сильно вытянулась, схватила Декера за ноги и потащила обратно. Эльдман взглядом оценил расстояние до пылающих рыцарей, состояние кареты и общую боевую мощь его команды.

«Бежать нет смысла. На лошадях они нас быстро нагонят. Сражаться тоже не вариант. Мы обратимся вяленым мясом, как только подойдем к ним вплотную. А если».

— Брутус, мне нужен твой гроб, — Эльдман отодвинул тяжелую крышку и залез внутрь. — Слушай сюда. Рыцарям боли нужен только я. Они пустые, так что интеллектом не блещут, всегда идут напролом. Если ты будет тащить гроб на цепи, они тебя не тронут, а меня не смогут убить. Главное, это пересечь тот холм.

— Это может сработать, — согласился Брутус. — Я наложу заклинание, которое не позволит открыть гроб снаружи, но учти, полностью защитить тебя он не сможет. Как только гроб нагреется, ты окажешься в аду.

— Знаю, поэтому не сбавляй темп, и отдай мне все свои зелья. Еще лучше будет, если ты поставишь гроб на задние колеса кареты.

Громила Брутус сделал всё как велел Эльдман, запечатал каменный гроб, водрузил его на целую часть телеги и потащил за собой на цепи, в то время как Сильвина пинала Декера, чтобы тот не отставал от них. Довольно скоро пылающие всадники достигли своей цели, спешились и мечами принялись бить по каменному надгробию. Как и предположил Эльдман, до других им не было никакого дела.

— Эльдман Младший именем мертвого закона ты приговариваешься к сожжению, — твердили они, нанося свирепые удары.

Жар от их мечей и тел быстро проник через сочленение крышки и гроба внутрь к Эльдману. Сначала это был знойный жар, затем температура поднялась до невыносимой отметки. Эльдман в прямом смысле коптился внутри гроба, его бледная кожа покрывалась ожогами, мясо трескалось до кости. Первые пять минут он терпел, заливая глотку проклятыми зельями, но вскоре боль была столь нестерпимой, что он не мог ни то что глотать, а просто держать флакон в руке. Извиваясь, словно червяк на раскаленной сковороде, он громко кричал от боли. Сильвина хотела броситься ему на помощь, но Брутус её остановил.

— Подойдешь вплотную, сгоришь как свеча. Лучше помоги тащить, чем быстрее доберемся до холма, тем скорее прекратятся его страдания.

Эльдман не смог вытерпеть той боли, что пожирала его тело. Он опрокинул крышку гроба, обратился в летучих мышей, пролетел несколько метров и рухнул на землю обугленным телом. Кожа и мышцы так обгорели, что он не мог шелохнуться, даже глаза и те оплавились и вытекли наружу. От смерти его отделяли несколько единиц здоровья, которые внезапно начали восстанавливаться. Эльдман ощутил облегчение, словно его бросили в прохладную воду, которая принялась исцелять его раны.