Плеск звездных морей. Очень далекий Тартесс

— Принеси–ка нам, Басилио, по кружке эль куассо, — сказал Хайме.

Желтоволосый нехотя пошел в глубь подвала.

— Знакомое лицо, — сказал дун Дьего. — Где–то я его видел, только не припомню…

— Вы могли его видеть на празднике святого Пакомио. Помните, его собирались сварить в котле, — со смехом сказал Хайме.

— Ах, ну да! Его величество приказал помиловать этого еретика.

— Не знаю, еретик он или нет, но он умеет делать эль муассо, любимый королевский напиток. Насколько я понимаю, дун Дьего, он московит.

— Московит? Позвольте, дорогой друг, но Московия страшно далеко от Кастеллонии. Гиперборейская страна.

— Я расспрашивал Басилио, но он плохо понимает наш язык. Я понял только, что он каким–то образом был захвачен турками, от них попал к маврам, которые приковали его к галере. Эту галеру, если помните, захватил в бою дун Байлароте до Нобиа.

— Вот как. И что же он делает в этом подвале?

— Не знаю, дун Дьего. Не все ли равно? Отец вечно хлопочет над усовершенствованием королевской кухни. Чувствуете, как здесь пахнет?

В подвале пахло жареным мясом и лавровым листом. Масляная лампа на стене скупо освещала два больших котла, в которых булькало и фыркало какое–то варево. Тускло поблескивали длинные ряды жестяных сосудов. И еще тут были громоздкий верстак, бочки, стопы жести, груды дров.

Подошел Басилио, молча протянул кружки с напитком.

— Да, — с чувством сказал дун Дьего, промокая платочком черные закрученные усики. — Превосходный напиток, дун Хайме. Я слышал о нем от моего дядюшки герцога Серредина—Буда.

— Только, друг мой, никому не говорите, что я угостил вас, — ведь напиток личный королевский. Впрочем, как хотите, мне–то все равно.

Хайме кивнул Басилио и ступил на ступеньку, но тот вдруг окликнул его.

— Я в море… Тебя просил… Забыть нет, — сказал московит и, по обыкновению, добавил непонятное.

— Помню, помню, Басилио, — сказал Хайме. — Возьму тебя в море. Только не знаю, почему ты… Мы поплывем далеко. От твоей родины далеко, понимаешь?

— Понимал, — не сразу ответил московит, тоскливо глядя светлыми глазами на дверной проем. — Здесь тоже далеко. Море — лучше… Много дорог…

Хайме повел своего друга, дуна Дьего, в дом. Из гостиной доносились звуки клавесина. Вот они умолкли, дверь приоткрылась, высунулся любопытный нос Росалии. Дун Дьего улыбнулся ей. Росалия прыснула, скрылась.

Друзья поднялись наверх, в комнату Хайме.

— Истинная обитель моряка, — сказал дун Дьего, сбрасывая мокрый от дождя плащ и разглядывая убранство комнаты. — Это и есть ваша таинственная рыбка?

— Нет, — со смехом отвечал Хайме. — Это, друг мой, астролябия. А компассо я храню здесь.

Отпер он заветный ящик и за дружеской беседой показал он дуну Дьего портуланы и компассо, и другие инструменты, по которым скоро, скоро, да, теперь совсем уж скоро он проложит путь далекий белокрылой каравелле на просторах океана.

10

— Заходите, дун Альвареш, прошу вас, — приветливо сказал герцог Серредина — Буда, поднимаясь навстречу министру финансов.

— Вы, как всегда, заняты работой, — сказал дун Альвареш, оглядывая стол первого министра, на котором лежали два–три пергамента.

— Дела, дорогой дун Альвареш, дела! На севере ламарский отряд, нарушив перемирие, вторгся в пределы Кастеллонии. Убиты три или четыре латника, порублена оливковая роща, сожжены десятка два или три крестьянских хижин. Потери в общем, невелики, но я испытываю сильнейшее опасение, что нам не избежать новой войны, если только ее не предупредит энциклика его святейшества папы.

— Печально, ваше сиятельство, — без особого интереса отозвался дун Альвареш. — Не представляю, где взять денег для войны.

— В том–то и дело! Затем я и пригласил вас, дун Альвареш. — Герцог взял со стола пилку, принялся подравнивать ногти. — Но вначале расскажите мне о вчерашнем петушином бое.

Министр финансов оживился. Тряся толстыми щеками, начал рассказывать, не упуская подробностей, раскатисто хохоча в наиболее интересных местах. Герцог посмеивался. Отставив руку, издали разглядывал ногти.

— Прекрасно, дун Альвареш, прекрасно, — сказал он. — И тот петух пал мертвым –да, это прекрасно. Однако возвращаюсь к делу. Скажу без околичностей, сеньор: я встревожен экспедицией, снаряженной к Островам пряностей. У нас не хватает денег даже для небольшой войны с Ламаррой, не говоря уже о большой войне. Его величество сердится, что корона ему тесна, — а у нас не хватает золота даже для новой короны! — Герцог патетически возвысил голос. — И вот в такое трудное для державы время мы тратим столько двойных круидоров на весьма, я бы сказал, сомнительное предприятие.

— Половину расходов несут Падильо и Кучильо, — счел нужным напомнить дун Альвареш.

— Но остается вторая половина, — со значением сказал герцог.

Дун Альвареш смотрел на него сонным неподвижным взглядом.