Пленный лев

– Ты знаешь, что я не буду насиловать тебя, – сказал Джеймс, подумав. – Возвращайся учиться в Англию… Ты видишь, Малькольм, что я еще не утвердился на престоле и не могу действовать открыто против презренного Уолтера, клятвопреступника, способного на всякие низости. Но настанет день, когда он страшным наказанием искупит свои преступления! Благоразумие воспрещает мне явиться вместе с тобой и Лилией в Шотландию, дорогую, возлюбленную родину мою. Итак, тебе надо вернуться в Англию. Но кому же поручишь ты свою сестру? Не поместишь ли ее в монастырь?

– Бедная Лилия! Ей так наскучила однообразная монастырская жизнь! – сказал Малькольм. – Если леди Монтегю согласилась бы взять ее к себе, она там привыкла бы к обычаям знатной английской семьи, и я бы мог не заботиться о ее положении.

– Мысль превосходная, Малькольм! Леди Монтегю, я уверен, с радостью согласится. И пусть наш пылкий Патрик смирится на некоторое время!

Это решение было исполнено. На следующее утро король и королева были торжественно сопровождены лордом Нортумберлендским и его свитой до шотландских границ Варвика, где их встретила депутация от шотландского дворянства с представителем ее в лице графа Леннокса. Король Джеймс не успел перейти границу, как бросился с коня лобызать родную землю! Он на коленях прочел вслух молитву благодарности Богу и только после этого стал отвечать на приветствия своих подданных, большинство которых было ему неизвестно.

Малькольм и Лилия созерцали это умилительное зрелище с высот укрепления. Наконец они увидели на вершине гор блестящее шествие, собравшееся праздновать коронование Якова I и Жанны Бофор.

Глава IX. Гнев льва

Было 24 мая 1425 года. В обширном зале Стирлингского замка собрались высшие ленники Шотландского королевства чинить суд в качестве пэров над лицами, стоявшими не ниже их самих. Подсудимыми были: Мэрдок, герцог Олбени, сыновья его Уолтер и Алекс, граф Леннокс и двадцать два человека из высшего дворянства. Два месяца назад они были вызваны в суд Пертским парламентом и до этой минуты держались в заключении в различных замках. Роберт Стюарт бежал в горы, а Уолтер, не присутствовавший ни при коронации Джеймса, ни при Пертском парламенте, ни разу не сломивший своего высокомерия и не явившийся к королю, был арестован отдельно и заключен на два месяца в крепость.

Обвиняли их в измене и насилиях. И в том, и в другом они бесспорно были виновны, но оставалось решить, за которое из этих преступлений их будут судить. Редкий из судей, заседавших там, не имел на совести греха нарушения закона, годного, по их мнению, для простолюдина, а не для дворян!

В этой обширной зале, позади трона, сидели в креслах двадцать один присяжный. Граф Дуглас, сделавшийся графом только после смерти старого, грубого воина Арчибальда, Ангус, Марч, Мар и много самых почтенных имен Шотландии. В порфире, короне, со скипетром в руке сидел на троне Яков I Шотландский. Лицо его было строго и мрачно.

К судилищу был приведен Уолтер Стюарт. На его красивых чертах Стюартовской фамилии лежал отпечаток беспечности и презрения. Два обстоятельства могли его успокоить: первое – что среди судей его, быть может, не было ни одного, который не разделял бы его вины; второе – он не верил в законность этого суда, а считал его пустой формальностью.

– Уолтер Стюарт Олбени, граф Файжский, – провозгласил глашатай-пристав, – обвиняется в убийстве, грабеже и разбоях.

– По чьей жалобе? – повелительно спросил Уолтер.

– По жалобе сэра Малькольма, леди Стюарт Гленуски и сэра Патрика Драммонда, – ответствовал пристав из духовного звания, как всякий законник того времени.

При этих словах подошел высокий рыцарь с золотой цепью и шпорами, вместе с дамой со спущенным покрывалом и молодым, стройным человеком с серьезным и сосредоточенным выражением лица.

– По жалобе предстоящих лиц Уолтер Стюарт Олбени обвиняется в том, что изменнически и злоумышленно совершил нападение в канун Благовещения Пресвятой Богородицы тысяча четыреста двадцать первого года на вышеупомянутого Малькольма и Лилию Стюарт, сэра Дэвида Драммонда – опекуна Гленуски и разных других лиц на Гетерфордском холме; в том, что умышленно нанес сэру Драммонду тяжкую рану, вследствие которой последовала смерть; в том, что похитил и скрыл Лилию Стюарт…

Глашатай был резко прерван Уолтером, крикнувшим судьям:

– И вы осмелились обвинять меня! Мне стыдно за вас, лорды и джентльмены! Моя рука всегда была готова для защиты своей родины!

– Вы не отвечаете на обвинение, – сказал граф Мир.

– На обвинение? Хотел бы я знать, кто против меня свидетельствует?

– Сэр Уолтер, – сказал король, – ты бы лучше дослушал до конца. Но если хочешь знать, кто в этих преступлениях свидетельствует против тебя, – то вот, гляди!..

С этими словами он встал и, пристально посмотрев на Уолтера, показал ему часть мощей, висевших у него на шее. Лицо Уолтера сперва выразило глубокое изумление – потом ужас и полное уныние. Он весь согнулся, зрачки расширились, брови судорожно нахмурились, и, когда ему поднесли ближе раку с мощами, он невольно вздрогнул.