Пленный лев

Генрих постоянно воображал Францию своей союзницей и потому строго запрещал любой грабеж и приказывал немедленно расплачиваться с обывателями за все, забираемое его войском, но, к несчастью, правило это почти никогда не соблюдалось.

Когда авангард вошел в одну из деревень, назначенных для первой стоянки, солдаты вместо фуража и продовольствия нашли в ней одни голые стены и несколько покинутых кошек. Солдаты пришли в негодование и принялись ругаться и громко жаловаться на голод. Кто-то распустил слух, что жители, со всем скотом и скарбом, перебрались в соседнюю деревню, за четыре мили от покинутого села. Конечно, надо было проучить их за это! Все солдаты, находящиеся под командой Христофа Китсона и Уильяма Тректона, обязаны были не двигаться с места, к великому неудовольствию Китсона, которому необходимо было раздобыть немного вина больному Тректону, подхватившему лихорадку при осаде Мо. Но юные джентльмены, довольные, что не находятся под командой ни одного из йоркширцев, поскакали искать продовольствие себе и своим лошадям. Ими руководило также известие, что Арманьяки оставили в упомянутой деревне одного из своих раненых и тот мог быть, по их мнению, каким-нибудь важным пленным.

Вскоре узкая лесная тропа привела бесшабашную толпу человек в сорок, в том числе прислугу и нескольких разбойников, всегда появляющихся, когда дело касалось грабежа, в хорошенькое селение, окруженное зеленым лугом. Под большими каштановыми деревьями были расположены телеги с сеном, стадо коров, овцы, лошади, хозяева которых искали здесь убежища в надежде, что отдаленность большой дороги спасет их от насилия солдат.

Так вот они, эти мошенники, обкрадывающие вооруженных воинов! Как бешеные накинулись на них фуражиры, и мигом вся эта мирная картина превратилась в поле брани и огласилась руганью осаждающих и криками осажденных. Скотина разбежалась, полилась кровь, и все, что не могло быть унесено нападающими, сделалось достоянием пламени. Во время схватки все забыли о пленном; один Малькольм вспомнил о нем в надежде, что такая добыча возвысит его в глазах Эклермонды. Он увидел дряхлого старика, вынужденного, по слабости своей, остаться на месте, и, подбежав к нему, повелительным голосом спросил, где находится больной. Вместо ответа старик указал на охваченный пламенем домик. Малькольм с криком: «Собака Арманьяков, выходи отсюда! Сдавайся, если не хочешь сгореть!» – проворно вбежал в отворенную дверь.

Ответа не последовало. Он пошел дальше, спустился в подвал, но вдруг остановился и с ужасом отскочил назад при виде лежащих там вещей: это были щит Драммонда, его шлем и полное вооружение, каждую застежку, каждый ремешок которого он знал наизусть!

– Патрик!.. Патрик Драммонд, ты ли это? – вскричал растерявшийся юноша.

Мертвая тишина царила всюду. Ощупью отыскав лестницу, он поднялся наверх. Тут, на бедной постели, полузадохнувшийся от дыма, в бесчувственном состоянии, лежал несчастный, и в нем Малькольм узнал своего кузена! Он попытался поднять его с кровати, но безуспешно, – Патрик не подавал признаков жизни. Еще несколько минут, и огонь охватит крышу. Малькольм чувствовал, что у него перехватывает дыхание и нет сил оттащить гигантского Патрика до лестницы. Вне себя от ужаса, он побежал к лестнице, чтобы позвать на помощь Гальбера, оставленного у лошадей, но ни Гальбера, ни лошадей, никого из товарищей не было видно! Малькольм в отчаянии заламывал руки, хотел было еще раз попытаться вытащить Патрика из пламени, готового охватить его, как вдруг внезапно появилась группа всадников с самим королем Джеймсом во главе. Увидев его, Малькольм кинулся ему навстречу с криком:

– Помогите!.. Помогите!.. Он сейчас сгорит! Патрик! Патрик Драммонд здесь…

Едва Джеймс смог разобрать бессвязный лепет растерявшегося юноши, как мигом соскочил с коня и, среди густого дыма и искр, сыплющихся на него с горевшей соломенной крыши, подбежал к бесчувственному телу, схватил его на плечи и, не переводя дыхания, вытащил из дома и положил под сень каштанового дерева. Сразу же вслед за этим дом обрушился.

– Жив ли он? – спросил Малькольм.

– Жив-то жив, но вряд ли долго проживет, если узнают, кто он, – сказал король. – Не показывайся ему на глаза, надо, чтоб он слышал один только французский язык.

У Малькольма сердце замерло от ужаса, – он знал, как неумолимо приказывал Генрих обращаться с любым шотландцем, взятым с оружием в руках. Оттого-то никто и не искал пленного. Шотландец, неспособный внести за себя выкуп, должен был немедленно погибнуть. Таким образом, Малькольм делался убийцей своего кузена – возлюбленного жениха Лилии!

Тем временем Джеймс, поспешно объяснив Китсону, что больной был покинут неприятелем, подозвал к себе сэра Нигеля; потом, опустив забрало, потребовал воды и с беспокойством наклонился над Патриком, боясь, чтобы первые слова того не были произнесены по-шотландски.

Несколькими конвульсивными движениями Патрик подал первые признаки жизни, и Джеймс поспешил обратиться к нему по-французски:

– Сдавайтесь, мессир!