Пленница судьбы

Валериан стал целовать ее шею и плечи, возбуждая с каждой минутой все больше. Какое чудо, что она до сих пор не устала от его ласк! Ведь когда супруги каждый вечер спят вместе, между ними почти не остается, тайн! И все же, несмотря на такие рассуждения, она утопала в наслаждении! Нет! Аврора жаждала Валериана сильнее и сильнее.

Ее пальцы погладили его шею, скользнули к плечам и спине. Он так прекрасно сложен. Словно греческий бог. Протянув руку, она погладила упругую плоть его ягодиц. Валериан застонал от удовольствия, и Аврору пронизала дрожь сладостного предвкушения.

— Ведьма, — шепнул он. — Но ты не сведешь меня с ума, пока я не вознесу тебя до немыслимых высот блаженства.

Чуть подвинувшись, он уткнулся лицом в ее груди, жадно вдыхая тонкий аромат, и стал лизать ее атласную кожу, начав с упругих полушарий и спускаясь все ниже, пока не довел Аврору до исступления. Ее возбуждение было столь велико, что она, казалось, теряла рассудок. Груди словно набухли, а к соскам было невозможно притронуться. Внизу живота мучительно ныло.

— Пожалуйста! — тихо выдохнула она, прерывисто дыша, но тут же вскрикнула от восторга, стоило ему коснуться золотисто-каштанового треугольника. — Пожалуйста, — настойчиво повторила она.

Он медленно провел языком по слегка опушенной волосками расщелине и медленно-медленно раскрыл розовые лепестки, улыбнувшись при виде кремовых капелек любовной росы, выступивших на коралловой плоти. Аврора затрепетала. Крохотное средоточие наслаждения часто пульсировало под его пылающим взглядом;

Валериан развел бедра Авроры еще шире и, встав на колени, положил ее ноги себе на плечи. Его язык снова проник в нее. Аврора громко застонала, изнывая от желания. Валериан, подняв голову, тихо сказал:

— Ты совершенно бесстыдна, прелесть моя. Боюсь, что в один прекрасный день мне не удастся насытить тебя.

— Такого не будет! — вырвалось у Авроры. — Во имя неба. Валериан, не останавливайся!

Он снова опустил голову, наслаждаясь чуть пряным ароматом. Собственное вожделение пьянило его. Валериан неутомимо ласкал ее языком, пока Аврора не начала всхлипывать и биться. Ее голод был так велик, что Валериан решился на немыслимое. Перевернувшись так, что его голова по-прежнему оставалась между ее бедрами, он безмолвно дал понять Авроре, чего ждет от нее. К радости Валериана, она сразу же стала лизать его истомившуюся плоть с жадностью голодающей. Наконец Аврора взяла в рот атласный ствол, гладя губами и игриво покусывая.

Валериан едва не взорвался в пароксизме наслаждения, но, сумев сдержаться, стал ласкать влажные лепестки языком, проникая глубоко в ее тесные глубины. Накрыв губами крохотную твердую пуговку, он принялся сосать с такой силой, что Аврора вскрикнула от восторга и, изгибаясь в конвульсиях, вобрала в себя напряженную плоть.

— Отпусти меня, — умудрился выдавить Валериан, и когда Аврора неохотно повиновалась, снова перевернулся и ворвался в ее трепещущий грот. Его семя хлынуло в лоно женщины и, наполнив его до, отказа, пролилось на простыни. Аврора, дрожа в его объятиях, тихо стонала. И вот уже оба, опустошенные, ослабевшие, устало вытянулись бок о бок. Валериан поймал руку Авроры и нежно поцеловал.

— Ты поистине великолепна, — прошептал он, как только язык вновь стал ему повиноваться.

Аврора, в свою очередь, поднесла к губам ладонь мужа. Она все еще не находила слов. Прошло несколько минут, прежде чем она тихо пробормотала:

— Восхитительно! В жизни не представляла, что такое возможно. Нельзя ли повторить все сызнова? Какие еще сюрпризы у вас в запасе, милорд?

— Могу лишь сказать, — чуть слышно рассмеялся Валериан, — мне придется немало потрудиться, чтобы ты всегда оставалась довольна мной в постели, дорогая. Но берегись, если я узнаю, что ты позволяешь другим мужчинам такие вольности.

— Ты мой муж, — просто ответила она, — и не должен даже думать о подобном. Я никогда не предам тебя. Кстати, ты не первый раз остерегаешь меня! Почему? Неужели не веришь в мою любовь?

И слегка повернувшись, она обняла его и положила себе на грудь темную голову мужа.

— Мы привыкли считать мужчин стойкими и храбрыми. Им не позволено выказывать свои чувства, боль и обиду. Но брак с Калли оставил неизгладимый след в твоей душе, верно? Наверняка ты считал, что Калли, несмотря на свою холодность, обязательно изменит тебе, хотя бы потому, что это модно. Мы оба прекрасно знаем, что моя сестра скорее умерла бы, чем позволила бы посчитать себя старомодной и смешной в глазах общества, и ради этого была готова на самые омерзительные поступки. Но я не Калли, Валериан. Да, сначала я отвергала тебя из страха перед неведомым и нежелания ехать в Англию. Но вскоре… вскоре полюбила тебя и буду любить вечно. Что еще можно сказать? Можешь верить этому или нет, но никогда не смей даже намекать на то, что я способна изменить тебе!

Валериан, подняв голову, заглянул в глаза жены.

— Прости меня, — обронил он. — Я глупец, безумец, который сходит с ума от любви к тебе.

— Все забыто, дорогой. Давай с этой минуты отбросим страхи и сомнения.