Пленница пророчества

Если бы не мрачные мысли, я бы не сдержала улыбки, догадавшись, чего ждет Фэрфакс. В какой-то степени мы друг к другу привыкли. Примирились кое с чем в своих характерах, да так, что даже появились традиционные пожелания. Хорошо это или плохо, не знаю, но на душе было так паршиво, что на колкости не осталось никакого запала.

– Спокойной ночи, – я помедлила, но все же добавила, – Кэллиан.

Фэрфакс дернулся, как будто я не имя произнесла, а страшное проклятие. Что угодно готова поставить, но всегда собранный, уверенный в своем превосходстве колдун просто растерялся. Взялся за ручку, открыл дверь, но так никуда и не ушел.

– Я действительно не мог отказаться, – глядя на дверь, не на меня, он пробормотал тихо, икнул и на этот раз переступил порог.

Опасаясь, что колдун вернется, я закрыла дверь и для пущей уверенности подперла стулом. Признаниями за сегодняшний вечер я была сыта по горло. Кем бы ни были мои недруги, они понятия не имели о клятве, которую я произнесла шесть лет назад. Кто-то может подумать, что это все пустое, так, набор слов, от которого можно отказаться или «забыть», если придет время обещание исполнить. Какая разница? Королева мертва и точно не восстанет наказать за предательство. И вообще, что с десятилетки взять? Сказала да забыла. Вот только я помнила. Тот вечер врезался в память в мельчайших деталях…

В покоях королевы темно, жарко и пахнет травами. Сама Витория, бледная, покрытая испариной, с лихорадочно блестящими глазами, лежит среди вороха подушек и одеял. Окровавленные простыни в беспорядке валяются на полу. Бафшан подталкивает меня вперед и закрывает двери, оставаясь в комнате.

Я не понимаю, что произошло. Еще каких-то пять месяцев назад мы отмечали мои именины в летнем дворце. Было скромное торжество, по меркам королевских традиций, но мне большего и не требовалось. А главный подарок – улыбку, которую впервые подарила мне мать – я и вовсе вспоминала чуть ли не каждый день. Я была так счастлива снова увидеть семью, что даже появление непрошеной гостьи, бабки королевы, не испортило настроения. Прощаясь, мне пообещали, что в свои полные тринадцать лет, как того и требуют традиции, я все-таки смогу переехать в столицу. А тут вдруг за мной посылают карету посреди ночи…

– Кто здесь? – слабо спрашивает женщина, пытаясь приподняться на локтях. Я подхожу к кровати и замираю. Понятия не имею, почему королева за мной послала. – А, это ты…

Приличия требуют обратиться к ней как к матушке, упасть на колени перед кроватью, сокрушаться ее страшной и скорой болезни, но я не чувствую горечи. Только страх. Бафшан сухо кашляет, нарушая тишину.

Женщина закрывает глаза и несколько минут молчит. Мне кажется, она уснула, и я уже подумываю о том, чтобы сесть в кресло у окна, но тут Витория резко выдыхает и хватает меня за локоть. Ее пальцы очень холодные, мокрые, рука похожа на обтянутую серой кожей кость.

– Поклянись… поклянись, что никогда не будешь выступать против Лоренца… поклянись, что откажешься от трона, если… если… с ним тоже это случится… – Она не может произнести свой страх вслух, ее ногти больно врезаются в кожу. Я пытаюсь вырваться, но для умирающей она очень сильна.

– Поклянись!