Пленница моего сердца

– Да что с тобой сегодня? – Мэри Эллен с недоумением посмотрела ему в спину. – Может, я чем-то тебя обидела?

Клей беспомощно зажмурился, потом сжал руки в кулаки:

– Нет, ничего. Все хорошо, Мэри, только, пожалуйста, одевайся побыстрее, и пойдем отсюда.

Мэри всегда была более нетерпеливой и импульсивной, чем Клей; она почувствовала, что должна непременно все ему рассказать, в тот самый день, когда поняла, что любит его. Правда, случилось это не в самый подходящий момент – в школе на уроке английского.

Мисс Закери, худосочная старая дева в роговых очках и бесформенном платье, преподавала английскую литературу двум классам сразу, и из-за этого, несмотря на то что Мэри Эллен была на класс младше Клея, на этот предмет они ходили вместе.

Стояло хмурое февральское утро, и почти всем ученикам в душном классе очень хотелось спать. Мисс Закери вызывала их по одному, заставляя по выбору либо читать короткие сочинения о любимых писателях, либо декламировать любимые стихи. Сидя на задней парте, Мэри радовалась тому, что ее очередь придет не скоро.

Сквозь дремоту она услышала, как мисс Закери вызвала Клея, и подперла кулаком подбородок. Ее веки сами опустились...

В полусне она слышала знакомый голос Клея, который читал свое любимое стихотворение – сонет о море. Ритм стихотворения завораживал, и даже самые шаловливые ученики затихли, слушая его. В классе воцарилась полная тишина – звучал лишь четкий голос Клея Найта.

Внезапно Мэри открыла глаза и удивленно уставилась на Клея, стоявшего посреди класса. Лицо его выглядело смуглым даже посреди зимы, волосы были слегка растрепаны, глаза его, опушенные ресницами, длиннее которых она не видела ни у кого из мальчиков, чуть поблескивали странным светом. Клей был высоким, выше большинства сверстников, и стройным, даже худым, но при этом широким в плечах; его свежевыстиранная рубашка была аккуратно отглажена, как и суконные темно-коричневые брюки. Он стоял, слегка расставив ноги, словно для устойчивости, правая рука согнута в локте, кисть поднята. Удлиненные пальцы придерживали зачитанную книгу так бережно, словно это было драгоценное первое издание. Он почти не заглядывал в текст – как будто знал всего Байрона наизусть.

Как славный конь, узнавший седока,
Играя, пляшут волны подо мною.
Бушуйте, вихри! Мчитесь, облака![3]

Мэри Эллен задрожала.

Она неподвижно смотрела на мальчика, которого знала почти столько же, сколько себя помнила, и ей вдруг показалось, что она видит его впервые. Здесь и сейчас Мэри поняла, что любит его. Больше того, она знала, что будет любить его до самой смерти!

Разумеется, она должна была немедленно ему об этом сообщить – а как же иначе!

Как только прозвенел последний звонок и дети шумной толпой выбежали за ворота школы, Мэри лихорадочно принялась искать глазами Клея, который всегда ждал ее после уроков. Точно так же ждал он ее и сегодня, прислонившись спиной к красной кирпичной стене школы; холодный ветер трепал его черные волосы, руки он скрестил на груди.

Серые глаза его зажглись, едва он заметил Мэри, и Клей, улыбнувшись, пошел ей навстречу. Однако улыбка его померкла, когда он увидел на лице своей подруги выражение мрачной решимости.

– Что с тобой? – спросил он, заглядывая ей в глаза. – У тебя что-то стряслось? – Он заглянул ей в глаза. Грудь его сдавило от тревоги за нее.

– Да, пожалуй, – потупилась Мэри Эллен. – То есть... Я должна тебе кое-что рассказать.

– Ну так говори скорее, – стараясь не выдать волнения, потребовал Клей. – В чем дело?

Мэри решительно тряхнула белокурыми кудряшками:

– Нет, здесь не могу – кругом столько людей... – Мэри обвела взглядом двор.

– Тогда где? Ты же знаешь, мне пора на работу. – Клей действительно после школы подрабатывал в компании, торгующей хлопком, чтобы скопить денег на дальнейшую учебу.

– Да, я знаю. – Мэри нерешительно посмотрела в сторону ожидавшей кареты с фамильным гербом. – Давай сделаем так: Сэм подвезет тебя до твоей работы, а по дороге я тебе все скажу.

Оказавшись в уютном полумраке экипажа, Клей с удовольствием откинулся на спинку бархатного сиденья, но так и не смог расслабиться; его нервозность лишь возрастала с каждой минутой.

– Так что же все-таки случилось? – наконец спросил он.

Экипаж тронулся с места, вливаясь в транспортный поток самой запруженной улицы города, и тут темные выразительные глаза Мэри встретились с глазами Клея. Взяв его за руку, звонким девичьим голоском она сказала:

– Я люблю тебя, вот что.

Дыхание обожгло ему грудь. Этого не может быть! Вероятно, Мэри имела в виду, что любит его как друга.

– Я это давно знаю, – ровным голосом произнес Клей. – И я тоже тебя люблю.

– Нет, не то. Ты не понимаешь... – Мэри возбужденно сжала его руку и поднесла к своей груди. – Я влюблена в тебя и хочу стать твоей возлюбленной. А еще я хочу, чтобы ты тоже меня полюбил. Ты обещаешь?