Пленница кукольного дома

— Понимаешь, Димка, мой брат, не хочет, чтобы мы с тобой играли. Но это ничего, мы будем приходить сюда, на крышу, — здесь ему нас не найти. А когда-нибудь все-таки съездим на кладбище. Помнишь, я тебе обещала? Там хорошо, спокойно, тихо и можно ни от кого не прятаться. Там моя мама и бабушка. Там много цветов и деревьев, а памятники попадаются такие красивые! У моей мамы тоже очень красивый памятник, а у бабушки просто крест. Мы обязательно туда как-нибудь съездим, и ты сама все увидишь. А с мячом ты хорошо придумала, ты просто умница, Юля! Я очень по тебе скучала.

Я говорила и говорила, и никак не могла остановиться — ведь больше недели я, в сущности, молчала: наши разговоры с Димкой не в счет, потому что они — не то, совсем не то! Только с Юлей я говорила по-настоящему, так, как хочется мне, а не Димке. Скорее всего, она почти ничего не понимала, да это и неважно. Я говорила наконец-то свободно и так увлеклась, что не заметила, как выпустила Юлину руку. И не почувствовала, что на крыше мы уже не одни.

— Ди! — испуганно вскрикнула вдруг Юля, вытянула вперед руки, словно защищаясь от кого-то. И отпрянула назад, и… начала терять равновесие. А я растерялась. Я совершенно растерялась!

— Динка!

Меня отбросило назад, от бордюра, от Юли — в тот момент я не поняла, что это был Димка. Увидела и поняла я, когда Димка был уже возле нее. И еще поняла, смутно, неопределенно, что он здесь лишний, что спасти должна я, что Юля Димки боится, что Димка — враг, общий наш враг. И бросилась к бордюру спасать, защищать. Она судорожно пыталась ухватиться за край, но тело ее слишком сильно накренилось назад, а руки не находили опоры. Димка, нагнувшись, стоял над ней, широко расставив ноги и руки, словно загораживал от меня. И тут я увидела, как легким, почти незаметным движением он толкнул ее. Юлины ноги в тяжелых ботинках задрались вверх — и ее не стало. Я слышала, как страшно закричал Димка, бросился на меня и повалил на пол крыши, но ничего уже не чувствовала и не видела. Только пустой бордюр, на котором больше никто не сидел.

ГЛАВА 5 АНДРЕЙ

Солнечный свет пробивается сквозь тонкую занавеску спальни. Новое утро. А выход так и не найден. Выход найти невозможно! Даже во сне он не может об этом забыть, даже сон не дает ему отвлечься.

Сегодня годовщина их свадьбы. Девять лет вместе… Вернее, не так: восемь — действительно вместе и год — условно.

Мужчина поворачивается к жене — та спит, дыхание ровное и спокойное, но у губ и на лбу скорбные складки. Они появились за этот год, год условного их сосуществования. Пройдет совсем немного времени, и она превратится в самую настоящую старуху, если выход не будет найден.

Да, годовщина свадьбы. Надо бы отметить. Нет, не надо бы, а обязательно надо отметить. Шикарно отметить. Он вот что сделает: купит ей дорогое красное платье и туфли к нему, нарядные красные туфли на шпильках. И еще дорогого, изысканного вина — им вместе. А себе купит черный костюм.

Свадьба-похороны.

Про похороны — лишняя мысль. Откуда она вообще взялась? Похороны ни при нем — сегодня день свадьбы. Надо успеть подготовиться.

Он идет в ванную, тщательно бреется. Жена уже встала, слышно, как она возится на кухне, готовит завтрак. Шипит масло на сковородке. Жарит яичницу?

Красное платье и туфли на шпильках — неплохая идея! Почему она не пришла ему в голову вчера? Было бы легче засыпать. И просыпаться тоже было бы легче. Праздник… А может быть, это и есть выход? Праздник на двоих — муж и жена за столом, вино играет в хрустальных бокалах, девять лет вместе.