Пленница былой любви

Как-то он познакомил меня с некоторыми основами ислама. На меня произвел впечатление тот факт, что эта вера по многим философским толкованиям совпадала с иудейско-христианскими традициями. Аллах для мусульман – это то же высшее существо, которого я и мои единоверцы из костела Свободных Методистов считаем своим Богом. Мусульмане верят, что Моисей был посланным Богом пророком и что Ветхий Завет – это закон Божий, объявленный евреям. Они верят, что Иисус также был пророком и что Новый Завет – святая книга. Магомет в их представлении был последним и самым важным из пророков, избранным непосредственно Богом. Его Коран, как последняя из объявленных святых книг, главенствует над Ветхим и Новым Заветом.

Муди объяснил мне, что ислам делится на многие секты. Подобно тому как христианин может быть баптистом, католиком или лютеранином, так и ряд законов, руководящих жизнью какого-нибудь мусульманина, может отличать его от других верующих. Семья Муди принадлежала к секте шиитов, малоизвестной западному миру. Как утверждал Муди, это были фанатичные фундаменталисты.

Хотя в Иране они представляли доминирующую секту, но не имели влияния среди представителей власти шаха. Муди перестал исповедовать экстремистское направление ислама. Правда, он по-прежнему не ел свинины, но любил побаловать себя рюмкой крепкого алкоголя. Редко случалось, чтобы он вытаскивал молитвенный коврик и исполнял религиозные обряды.

Вскоре после моего приезда в Детройт, как раз на день рождения Муди, в его квартире зазвонил телефон. После короткого разговора Муди сказал мне:

– Несчастный случай. Вернусь как только смогу.

Когда он вышел, я побежала к машине, чтобы внести складные стульчики, корзины с тарелками и рюмками, а также блюда с персидскими кушаньями, которые приготовила дома в Элсе.

Через несколько минут появился доктор Джеральд Уайт с женой. Они принесли специально заказанный мною торт, украшенный красно-бело-зеленым иранским флагом и поздравлением на персидском: «С наилучшими пожеланиями в день рождения!».

Пришли остальные гости, около тридцати человек. И когда Муди вернулся, все уже были в праздничном настроении.

– Сюрприз! – крикнули все хором.

Муди широко улыбнулся, и улыбка стала еще душевнее, когда мы запели «Нарру Birthday».

Ему исполнилось тридцать девять, но реагировал он на празднество с юношеским энтузиазмом.

– Как замечательно ты все это организовала! Я в восторге, что так все удалось! – радовался он.

Я почувствовала удовлетворение: осчастливила его.

Это уже становилось в значительной степени целью моей жизни. После двух лет более близкого знакомства я посвящала Муди все свои мысли. Моя работа с каждым днем теряла привлекательность. Ценными были только дни, проведенные с Муди.

Карьера моя также поблекла. Я получила должность, которую занимал прежде мужчина, но платили мне меньше. К тому же мне все больше надоедало отражать ухаживания одного из начальников.

Уик-энды с Муди были для меня необходимы, чтобы освободиться от стресса. Этот уик-энд оказался особенно приятным: я удивила не только Муди, но и саму себя. Я гордилась тем, что сумела организовать такой прием, что оказалась искусной хозяйкой.

Гости разошлись далеко за полночь. Когда дверь закрылась за последним из них, Муди обнял меня и сказал:

– Я тебя очень люблю.

В январе 1977 года он сделал мне предложение.

Три года назад я бы не приняла предложение ни Муди, ни кого-либо иного. Сейчас я уже знала, что в состоянии позаботиться о себе и своей семье. Я возненавидела клеймо разведенной женщины.

Я любила Муди и чувствовала, что он тоже любит меня. За три года мы ни разу не поссорились. Сейчас передо мной был выбор, шанс на новую жизнь: стать женой и матерью. Я безмерно радовалась, что буду исполнять роль идеальной хранительницы домашнего очага. Может быть, я закончу колледж. Может, у нас будет ребенок.

Семь лет спустя, в эту страшную бессонную ночь, когда я металась по постели рядом с дочуркой и мужчиной, которого когда-то любила, я оказалась крепка задним умом: ведь было столько сигналов, которые я проигнорировала.

Я понимала, что воспоминания о прошлом ничем мне уже не помогут. Мы здесь – я и Махтаб – заложницы в чужой стране. Реальность была ужасна.

Сколько дней, недель, месяцев нам придется выдержать? Нет, Муди не поступит с нами так, не сможет. Он заметит наконец грязь, которая его окружает, ему станет противно. Он поймет, что все его профессиональное будущее связано с Америкой, а не с этим темным народом, которому следует еще только учиться азам гигиены и социальной справедливости. Он одумается. Он увезет нас домой.

После того как Муди заявил, что мы остаемся в Иране, прошло несколько дней в каком-то страшном расплывчатом кошмаре.