Пленники

Вопрос был излишним: в комнату после Оника никто не входил. Конечно же дверь запер Оник. Для чего? Доктор не стал спрашивать, — все было ясно.

Не сдерживая себя больше, доктор прижал «Правду» к груди:

— Это же наша «Правда», ты понимаешь?

Оник тоже не мог обманывать доктора.

— Да, понимаю, — сказал он. — И я принес ее для тебя…

— А где взял?

— У Саядяна. Он сегодня ходил на работу, там ему передал ее один поляк.

Доктор схватился за голову:

— Филоян знает?!..

— Нет, Филоян об этом ничего не знает. И не узнает, можешь быть уверен.

— Смотри, Оник!..

— Уж поверь мне.

— Ты уже прочел?

— Нет, хотел здесь почитать.

— В таком случае, садись и читай, а потом я заберу ее у тебя.

— Но ведь приехавшие ребята тоже хотят знать о том, что делается на свете…

— Какие ребята?

— Мои приятели.

— Что же, бери! А потом сразу принесешь мне, — я спрячу газету у себя.

— В таком случае, читай ты первым, доктор. Мы подождем!..

На следующий день Оник пришел к Султаняну за газетой.

— Я дал ее ненадолго одному из моих друзей, — извинился доктор. — Верну, не беспокойся!..

Оник был не против, чтобы «Правду» читали другие. Его тревожило одно: не проболтался бы кто-нибудь, что в лагере появилась советская газета. Доктор понял его сомнения.

— Ты за кого меня принимаешь? — даже рассердился он. — Я же знаю, в чьи руки дать «Правду»!..

А в один из ближайших дней на прием в больницу явился пленный, которого звали Вагаршаком Парваняном. Пришел он якобы на перевязку. Больных в это время не было, и он вступил в разговоры с Оником. Сказал, что до войны работал в Министерстве земледелия Армении и побывал во всех ее уголках. Да, был он и в селе Лачи, знает председателя колхоза Газаряна, знает председателя сельсовета Месропяна, помнит и директора школы Мкртумяна.

Впервые Оник встретил в лагерях человека, бывавшего на его родине, знавшего его односельчан, Парванян припомнил даже некоторые забавные черточки в характере этих людей, словно только вчера их видел. Оник даже пожалел, что познакомился с Парваняном не сразу по прибытии. Он сказал об этом ему.

Парванян стал серьезным. Разговор их, шутливый до этого, перешел на деловой тон.

— Наверное, когда ты приехал сюда, тебе показалось, что все мы, как бараны, примирились со своей участью? Ведь так? Но это поверхностное впечатление. Кой-какая работа все-таки у нас ведется. Существует в лагере подпольный комитет, и вчера ты включен в его состав.

— Я? — изумился Оник.

— Да. Не возражаешь?

Оник покраснел, как мальчик.

— Конечно, нет! Только… почему мне раньше никто ничего не сказал об этом?

— И не мог никто сказать! А теперь меня и доктора уполномочили сообщить тебе об этом.

— Доктор до последнего дня не доверял мне, кажется…

— Это не так. Он взял тебя к себе по указанию комитета… и — сам понимаешь, без этого нельзя: мы проверяли тебя. Сейчас, как видишь, все ясно. Заседания комитета делаются только в самых необходимых случаях. Ты обязан участвовать… Сейчас комитет поручает тебе через Саядяна связаться с тем поляком, который дал ему «Правду». Надо точно узнать: наш это человек или шпион. Пусть этим займется Саядян. А если он не сумеет, поручишь другому. Наша основная цель — при удобном случае перейти к партизанам. К этому надо подготовлять людей. Обо всем, что ты будешь делать, докладывай доктору. Я слышал, ты встретил двух своих друзей. Что за ребята?

— О! Братья родные, — мы вместе бежали из лагеря.

— Значит, их тоже возьмем на учет. На этом сегодня кончим. При посторонних не обращайся ко мне ни с какими вопросами, не показывай виду, что знаешь меня. В случае, если будет необходимость, встретимся здесь. А теперь перевяжи-ка мне руку!..

Оник забинтовал руку Парваняна, на которой была какая-то пустяковая царапина, и тот ушел.

Оник искренно радовался, что нашел, наконец, таких единомышленников, как Султанян и Парванян. Он понимал, что для подрыва армянского легиона изнутри необходимо подготовить людей. Без крепкой подпольной организации сделать это было немыслимо. Теперь ему оставалось одно — по мере своих возможностей помогать существующему комитету. С величайшим удовольствием, друзья!..

Он возвратился в барак в приподнятом настроения. Гарник даже пошутил:

— Уж не подружился ли ты с поваром?

— Э, приятель, у тебя одна кухня на уме, — не остался в долгу Оник. — Нет, брат! Сегодня я выяснил, что в нашем лагере есть великолепнейшие парни.

4

В лагере появился Бакенбард. На другой же день он неизвестно где раздобыл бутылку спирта и собрал кое-кого из пленных на пирушку. После выпивки он расхвастался, что в немецких лагерях многим помог бежать из неволи, что теперь они воюют «в наших рядах» против фашистов, сам же не бежал только потому, что ему везде не худо живется. Для него достать еду — раз плюнуть; не дают, так украдет. В одном лагере — как же он назывался?.. — был в один прекрасный день очищен весь продуктовый склад. И никто из немцев не сумел разнюхать о подкопе, который начинался прямо под койкой у него — Бакенбарда…

Одним словом, вскоре по лагерю пошла о нем слава как о некоем чудотворце. Сам он, рассказывая о себе, добавлял: