Пленники зимы

– Чтобы спастись.

Молчание, и я опять пытаюсь с кем-то связаться:

– Натали!

На этот раз тёплые руки нежно обнимают мою голову.

Я чувствую странное раздвоение. Часть моего "Я" холодно наблюдает за этой сценой отсюда, сверху. Другая часть благодарно прижимается к груди женщины и молит Господа, чтобы это мгновение никогда не кончилось.

– Это опасно?

– Нужно прятать глаза, иначе обратишься в камень.

– Что там, за перевалом?

– Хаос и смерть. Хранитель мёртв, и его мир тоже.

– В чём смысл жизни? – вмешивается Маша.

Тот Максим, что вознёсся, улыбается. "Бойкая девица, разобралась, наконец, что происходит". Тот, что нежится в руках женщины, отвечает:

– В свободе. В освобождении от иллюзий.

Понемногу прихожу в себя. Чувствую недовольство Калимы, но Машу уже не остановить:

– Иллюзий?

– Да. Человек приходит в этот мир со своим набором представлений о нём. Все они – ложные. Задача человека – самому убедиться в этом.

– Какие иллюзии? Например?

– Исключительность. Одно из самых стойких и опасных заблуждений. Каждый думает о своей исключительности…

– Ничего подобного, я знаю людей, у которых нет никаких представлений о жизни!

– Это жильцы, – инструменты.

– Инструменты для чего?

– Разные. Чаще – орудия пыток. Человек упорен в своих заблуждениях. Каждое последующее наказание суровей предыдущего. Даётся несколько попыток, чтобы человек сам сломал свою гордыню, склонил голову. Если он сопротивляется, жильцы его ломают. Больно.

– Что "больно"?

– Когда люди ломают людей. Больно.

– Почему хорошие люди равнодушны друг другу, а плохие стремятся к единству? – ух, ты! Вот, оказывается, что тревожит Германа – обойдённого вниманием атамана, несостоявшегося лидера хороших людей.

– Потому что Господь живёт в душе каждого человека. Люди ищут у него поддержки, разговаривают с ним, жалуются. Утомителен и скучен им другой собеседник. С жильцами иначе. В душе – пустота. Чтоб её заполнить, необходим непрерывный контакт с себе подобными, с другими жильцами.

– Жильцы – это всегда плохо?

– Что плохо и что хорошо решает только Господь – лучший из решальщиков. Жильцы жильцам – рознь.

– В чём счастье? – спрашивает Сергей, видно крепко его тогда, за завтраком зацепило.

– Умереть на дистанции. В двух шагах от финиша.

– До или после?

– Правильный ответ – "не важно". Но я бы посоветовал "до". Уступи победу.

Зачтётся.

– Что мне делать, если женщина, которую я люблю, не отвечает мне взаимностью? – волнуется Игорь.

– Напиши об этом книгу.

– Мне плохо.

– Терпи. "Аллах с терпеливыми".

– Мне тяжело…

– "Не возлагается на душу ничего, кроме возможного для неё".

– Я ненавижу боль!

– "И может быть, вы ненавидите что-нибудь, а оно для вас благо, и, может быть, вы любите что-нибудь, а оно для вас – зло, – поистине Аллах знает, а вы не знаете"!

– А если в меня безнадёжно влюблён мужчина, до которого мне нет дела? – вот и Света свой вопрос задала.

– Если не можешь ответить взаимностью, – обмани, оставь надежду обоим, жизнь сложна, всё может измениться.

– Почему я выжила? – спрашивает Калима.

– Он не смотрит на равнодушных.

– Почему ты выжил?

– Я не могу увидеть его глаз.

– Почему?

– Потому что они – карие.

И вдруг происходит странное. Мне кажется, будто мою голову протискивают сквозь узкое кольцо. Я слышу, как трещат кости черепа, но боли нет. Странное чувство.

Перед глазами – мутно-белая пелена, мелькают голубые полосы, тени, и вдруг приходит лёгкость и удивительное ощущение полноты. Я воспаряю над заснеженной равниной, поднимаюсь всё выше и выше. Холодно. Снег остаётся далеко внизу, из-за горизонта проблёскивает что-то голубое, знакомое. Океан!

И белая точка – сейнер, наше судно обеспечения.

И всё стремительно уносится вниз. Горизонт гнётся, небо чернеет, появляются звёзды. Понятие высоты теряет смысл. Высоты больше нет. Есть расстояние. Солнце съёживается до размеров вишнёвой косточки, потом и оно теряется среди остальных звёзд.

Вокруг пустота, но меня это не беспокоит. Наверное, потому, что я всегда был с ней дружен. Я к ней привык.

А у вас разве иначе?

Часть 5. ГЕРОЙ I

В первый раз в этом мире они увидели тьму.

И обрадовались ей.

Проход был виден издалека. Чёрная, идеально ровная прямая полоса, рассекающая горный хребет на две части. Не заметить её и проехать мимо было невозможно.

– Выходит, та штука, что светится наверху, над ущельем не живёт, – глубокомысленно пробормотал Дзю.

Максим тяжело вздохнул и промолчал.

Он чувствовал усталость и всё яснее понимал, что вплотную подобрался к своему пределу. Последние пять часов нельзя было назвать лучшими в его жизни. Перед глазами плясали и никак не могли остановиться сверкающие под ослепительными, несущими смерть небесами валуны и не отбрасывающие тень стены обрывов, с которых он черепашьим шагом сползал или на которые с разгону взбирался.