Пленники Морфея

— Вам не удастся меня переубедить, Хадсон.

— К счастью, вам некуда бежать.

С того вечера Хадсон приходил каждый день, проводя все нужные процедуры по восстановлению моих физических показаний, попутно завлекая в разговор, наверняка, для осуществления обещанного. Он работал над памятью тоже, тем не менее ощутимых результатов не наблюдалось.

Несмотря на мое рвение к смерти, я не собирался бунтовать и беспрекословно выполнял, данные мне поручения.

— Вы, кажется, уже не против. — заметил Хадсон.

— Смерть все еще зовет, и пока я не вижу причин отказывать ему.

— Но пытаетесь их найти, верно?

— Сам не знаю. Просто делаю, что вы велите.

— Делайте, делайте, сержант Андерсон, чтобы солнце вновь воссияло над вами.

— Я смогу ходить, док?

— Зависит от рвения. Подняться, после такого удара, поможет только воля. Настоящая сила воли проявляется не в дни побед, а в дни поражений. Хватит ли вам смелости начать все заново?

— Не уверен, стоит ли, раз я потерял смысл жизни?

— Правда в том, что в жизни нет смысла. Мы сами должны отыскать для нас смысл. Не обязательно забывать жену. Найдите другую причины жить, только и всего. Любимое дело, человек, цель, все что угодно. Научитесь подстраиваться. Жизнь нельзя повернуть вспять или остановить. Она идет только вперед и единственное, что нам остается — двигаться с нею вровень.

— Из вас вышел бы отличный оратор.

— В каждом присутствует доля мудрости, но не каждый ею пользуется.

Хадсон вселил в мою душу надежду, корни которой пробились неимоверно глубоко. День за днем я боролся с самим собой, боролся с телом, заставляя его вернуться к жизни, боролся с памятью, вынуждая ее раскрыть спрятанные тайны. Благодаря Хадсону, стало легче это переносить. Он заново познакомил меня с миром. Мы вместе смотрели фильмы, слушали музыку, а когда руки начали слушаться, даже пытались рисовать.

Меня посетил Галлахер. У него не получилось помочь с памятью, зато мы славно поболтали, и я узнал, что он остался тем же жизнерадостным дурачком. Несомненно, он сообщил всем о моем пробуждении, но, кроме него, никто больше не приходил. Неужели я был таким гнусным человеком? Или, быть может, дело в них?

Сейчас мне пятьдесят, а Хадсону шестьдесят два. Прошло четыре года с моего пробуждения. Я уже способен ходить, правда не быстро и не без помощи трости. По словам Хадсона, лучшего результата, чем сейчас, не добиться. Но и это хороший расклад, учитывая, что несколько лет назад, мне не удавалось даже переключать телевизионные каналы. Больницу заменил дом, койку — кровать, Хадсон же теперь мне друг, а не врач. И все-таки, наведываясь ко мне, помогал с лечением.

А вот с памятью беда. Она осталась закрыта, как прежде, поэтому я бросил попытки восстановить ее. Все самое важное мне рассказали, а на остальное плевать. С другой стороны, провалы в памяти — огромный плюс. Некоторые многое бы отдали, чтобы стереть все воспоминания и начать жизнь заново, постигая красоты мира, как в первый раз.

В целом, реальный мир мне понравился. Однако я искренне верю, что все события в коме были не просто сном. Само собой, Финна и Аскука будет не хватать здесь, несмотря на предательство последнего. А первого, к несчастью, я не успел поблагодарить за спасение. После пробуждения, казалось, все их хорошие качества передались мне. По сей день чувствуется внутри присутствие других версий меня. Им, Хадсону и Галлахеру, который не перестает меня посещать, я безумно благодарен. Финн научил меня быть рассудительным, Аскук — смелым, Хадсон — терпеливым, а Галлахер — веселым. Из сопливого, неуверенного и слабого мальчика, я превратился в мудрого, решительного и стойкого мужчину. Конечно, для этого пришлось пожертвовать званием, фамилией и многим другим, но, говоря по секрету, внутри я зовусь все так же… лейтенант Джан.