Пленительные женщины

Айседора Дункан – одно из тех исключительных явлений в истории культуры, после которых остается лишь легенда, армия подражателей и ничего того, что могло бы подтвердить потомкам – да, она была гениальна! Ее танец был уникальным слепком ее собственной натуры, где стремление к свободе сочеталось с непреодолимой жаждой любви, а необходимость постоянного обновления – с верностью себе и своему сердцу. Ее личная жизнь была таким ярким фейерверком страстей, что даже сама Айседора нередко слепла от вспышек.

В автобиографии Айседора писала: «Характер ребенка определен уже в утробе матери. Перед моим рождением мать переживала трагедию. Она ничего не могла есть, кроме устриц, которые запивала ледяным шампанским. Если меня спрашивают, когда я начала танцевать, я отвечаю – в утробе матери. Возможно, из-за устриц и шампанского». Трагедия была в том, что отец Айседоры, банкир из Сан-Франциско Джозеф Дункан, обанкротился и сбежал, оставив жену Мэри Дору и детей на произвол судьбы. Так что, когда в мае 1877 года на свет появилась маленькая Дора Анджела Дункан, все были уверены, что в жизни ее не ожидает ничего хорошего.

Мэри Дора с достоинством справлялась со всеми несчастьями. Она зарабатывала на жизнь уроками музыки, а в свободное время учила детей всему, что знала и любила: ее дети – дочери Мэри Элизабет и Дора и сыновья Августин и Раймон – прекрасно разбирались в музыке, классической литературе и поэзии, они понимали прекрасное и тянулись к знаниям. Их несчастье теснее сплотило их, выковав из семьи Дунканов настоящих единомышленников, а бедность лишь заставляла жалеть богатых, которые, по их мнению, слишком много думают о совершенно ненужных вещах. Сама Дора прекрасно знала, что ей надо: она хотела быть счастливой, и она хотела танцевать. Танцевать она начала еще до того, как научилась ходить: стоило матери сесть за рояль, как маленькая Дора кружилась и взмахивала руками рядом, поражая родных врожденной грацией и необычностью движений. Со временем танец – как состояние души, как образ жизни – стал занимать ее всю. В школе, куда Дору отдали в пять лет (прибавив два года), она не была счастлива: суровая дисциплина угнетала ее вольнолюбивый дух, а излишние, по ее мнению, науки лишь отнимали время и силы. Так что в десять лет Айседора бросила учебу – и открыла вместе с сестрой платную школу танцев для соседских детей. Правда, Айседора продолжала усердно заниматься самообразованием – особенно ее интересовали античная история и культура: в книгах о Древней Греции она черпала вдохновение. В школе танцев двенадцатилетняя Айседора встретила свою первую любовь – красивого юношу Вернона. Через два года любовь закончилась: Вернон женился и навсегда уехал из Сан-Франциско. Через много лет Айседора вспоминала: «Я была тогда безумно влюблена и полагаю, что с тех пор никогда не переставала быть безумно влюбленной».

Когда Айседоре было восемнадцать, Дунканы переехали в Чикаго. Здесь Айседора поначалу попыталась пристроиться в какую-нибудь из многочисленных балетных студий, но нигде не прижилась: она в принципе отвергала школу классического балета с его заученными регламентированными движениями, вместо занятий рассказывая учителям о своем стремлении к импровизации и свободному танцу. Она считала, что танец должен быть естественным продолжением человеческого движения, отражать эмоции и характер исполнителя, импульсом для появления танца должен стать язык души – а ей предлагали, по ее мнению, ненатуральные позы и движения, в которых не было ни смысла, ни души.

Ради денег ей пришлось подрабатывать эротическими танцами в ночных клубах. Особенно она любила кафе «Богема» – здесь собирались мелкие актеры, начинающие писатели, бедные художники. Здесь Айседора чувствовала себя своей, ее импровизации принимались на ура. Особенно горячо аплодировал начинающей танцовщице рыжий художник Иван Мироцкий, польский эмигрант: в сорок пять лет он влюбился в Айседору, как только способен влюбиться пожилой неудачник в юную, наивную девушку. Однажды, когда они гуляли по лесу, Иван попросил Айседору о поцелуе – и она согласилась при условии, что они поженятся. Несколько месяцев продолжался этот странный роман, полный наивных поцелуев и неутоленной страсти, была уже назначена дата венчания – как вдруг выяснилось, что у Мироцкого в Польше осталась жена. Свадьба расстроилась, оставив в душе Айседоры легкие сожаления о несбыточном и укрепившееся решение никогда не выходить замуж.