Плененная грешником

— Это очень долгий срок, чтобы держать девочку против ее воли, — говорит тетя Белла. — Это принесет больше вреда, чем пользы.

Я перевожу взгляд на свою тетю.

— У Розали нет ничего и никого. Конечно, я могу сунуть ей в руку деньги и отправить ее восвояси, но она не выживет. Девушка слаба. У нее нет никаких инстинктов выживания.

— Она не может быть пленницей три года, Виктор, — возражает тетя Белла.

Мы мгновение смотрим друг на друга, прежде чем я говорю:

— Это не тебе решать. Девушка остается со мной, где она будет в безопасности. Это не подлежит обсуждению. Я просто объясняю вам все из уважения.

Она качает головой, явно недовольная моим решением.

Вздыхая, я усиливаю контроль над своим самообладанием.

— В теле Розали нет ни грамма силы. Она красива и невинна. Она идеальная мишень. Уже ходят слухи, что я похитил девушку. Неужели ты думаешь, что наши враги не нацелятся на нее?

— Виктор прав, — соглашается папа. — Тот факт, что он забрал ее, уже показывает, что ему не все равно. Любой из тысяч наших врагов может подумать, что это хорошая идея – попытаться использовать девушку против него.

— Я уверена, Виктор знает, что делает, — заступается за меня мама. — Он не причинит ей вреда.

Тетя Белла не выглядит убежденной.

— Ты принимал участие в убийстве ее семьи. Я не могу представить, чтобы она когда-либо чувствовала себя здесь в безопасности. Это, должно быть, травмирует ее.

— Это не твоя проблема, — напоминаю я ей.

Прежде чем кто-либо еще может сказать хоть слово, я встаю.

— Со мной Розали будет в безопасности. Это единственное, что имеет значение. Эта тема больше не подлежит обсуждению.

Когда тетя Белла раздраженно фыркает, я добавляю:

— Нужно ли мне напомнить тебе, что ты вышла замуж за человека, который практически похитил тебя.

Моя тетя потеряла память в результате несчастного случая, и дядя Алексей чтобы она осталась с ним, притворился, что они помолвлены. На мой взгляд, это гораздо хуже, чем то, что делаю я.

Я забочусь о наилучших интересах Розали. Не о своих собственных.

— Виктор знает, что делает, — бормочет дядя Алексей. — Не зря же он глава Братвы. Я верю, что он сделает то, что лучше для девочки.

Я поднимаю подбородок, благодарный дяде за то, что он меня поддерживает.

— Я разрешил Розали свободно перемещаться по территории, так что вы можете столкнуться с ней в любое время. Она не должна покидать территорию без моего разрешения.

— Значит, мне можно подружиться с ней? — впервые заговорила Мария. Она всего на два года младше меня, и мы воспитывались как брат и сестра с самого рождения, потому что наши отцы неразлучны.

Я улыбаюсь женщине, которая мне как младшая сестра.

— Я бы хотел этого.

— Ты оставишь ее сегодня одну? — Спрашивает мама.

Я качаю головой.

— Я буду работать из дома в течение недели.

— Я приготовлю обед. Приведи Розали, чтобы она могла с нами познакомиться, — говорит мама.

Я киваю, прежде чем выйти из комнаты. Когда я возвращаюсь к себе, там тихо, и дверь Розали все еще закрыта. Я стучу и жду три секунды, прежде чем открыть.

Она сидит на полу спиной к кровати, подтянув колени и обхватив их руками. Она не удосуживается взглянуть на меня, когда я вхожу в комнату, а когда сажусь на кровать, она отворачивает от меня лицо.

Наклоняясь вперед, я упираюсь предплечьями в бедра и смотрю на нее.

— Ты действительно хочешь сделать это трудным путем?

— Просто оставь меня в покое. — Ее голос звучит пусто, слова не более чем хриплый шепот.

Я киваю и встаю.

— Сегодня мы обедаем с моей семьей.

— Не интересует, — бормочет она, прежде чем испустить тяжелый вздох.

— У тебя нет выбора в этом вопросе.

— Как и во всем остальном с тех пор, как ты ворвался в мой дом и убил мою семью. — Ее голос хрипит, и она прячет лицо в сгибе руки.

— Это путь мафии и Братвы.

Ее голос приглушен, когда она говорит:

— Без разницы, если это помогает тебе спать по ночам.

Мне не нравится оправдывать свои действия, особенно дважды за один гребаный день, но все же я говорю:

— Твои дед и дядя вторглись на наши территории. Они знали, что произойдет, и все равно не отступили. Мы дали им предупреждения, которые они проигнорировали. Их смерть на их совести, и тебе повезло, что ты осталась жива.

— Повезло, — усмехается она. Вскакивая на ноги, она свирепо смотрит на меня, но это производит тот же эффект, как и шипение котенка. — Скажи, мне повезло, когда ты заставил меня смотреть, как моего дядю режут, как свинью? Мне повезло, когда ты вырвал меня из дома и убил моего дедушку? — Она подходит ближе, поднимая подбородок с большей храбростью, чем я думал, что она обладает. — Мне повезло, когда ты душил меня?

Она прерывисто дышит, ее самообладание быстро начинает рушиться, но ее голос пропитан ненавистью, когда она продолжает:

— Мне везло каждый раз, когда ты таскал меня, как тряпичную куклу, и когда ты оставлял на моем теле синяки?

Я делаю шаг ближе.

— Да, — выдавливаю я слово. — Тебя не насиловали и не пытали, Розали. Значит, тебе чертовски повезло.

Наши глаза прикованы друг к другу, атмосфера пропитана нашим гневом.