Закончив последнюю песню, думаю, мы все были удивлены полученным аплодисментам. Вечер начался не очень хорошо, но идея Джанет по поводу панк-рока и протеста, казалось, привела все в порядок. Я обратила внимание на зрителей, и мои глаза снова незамедлительно нашли Мартина. Он поднял телефон, жестом указывая на него. Я поняла, что это значило: проверь свой телефон.
За кулисами меня ожидал Фитц, который внезапно выскочил, оказавшись между мной и моей сумкой.
— Эй, итак, ты не хочешь пойти выпить?
Я обошла его.
— Нет, спасибо. Я действительно устала.
— И ее кое-кто ждет, — монотонно сказал Абрам, натягивая свое теплое пальто.
Фитц скользил взглядом между нами.
— Кто? Ты?
— Не-а. — Абрам встретился со мной взглядом, и я была впечатлена, какие разные чувства там были: юмор, сожаление, одобрение, усталость и губительное удовольствие из-за того, что он усложнил жизнь Фитцу.
Я проверила телефон, увидев, что Мартин прислал мне два сообщения. В первом были указания о том, где его встретить. Второе гласило:
Я хмуро посмотрела на второе послание, чувствуя, словно это было ненужным дополнением. Чем больше я изучала текст, тем больше это напоминало приказ. Я закатила глаза. Типичный Мартин. Я быстро напечатала ответ.
Я уставилась на его последнее сообщение. Оно заставило мое сердце нестись галопом. Мне нравилось это. Нравилось спорить с Мартином, бросать ему вызов, наперекор его попыткам командовать мной. Или мне нравилось это, когда мы были вместе.
Абрам был прав. Я все еще надеялась. А еще было столько всего неразрешенного между нами. Даже если бы я рассказала ему, что у меня все еще были к нему чувства и он бы ответил на них, что бы это значило? Все причины, из-за которых мы расстались, казалось, испарились, за исключением самой большой: он выбрал свою месть вместо нас... или, может быть, нет.
То, как Эмма описала всю ситуацию, прозвучало так, словно Мартин не привел в действие свой план мести. И все же он позволил мне уйти весной. Господи! Я была в замешательстве. Я не знала, могла ли ему доверять.
Тем не менее, еще была девушка с фотографий. Даже если он отказался в конце концов от своей мести, он смог двигаться дальше с кем-то другим, а не со мной.
Я рассеяно собрала свои вещи и ушла из-за кулис, лишь отдаленно осознавая, что Фитц и Абрам все еще разговаривали и что это могло иметь отношение ко мне. Я легко нашла лифты, звуки продолжающейся вечеринки постепенно затихали по мере того, как я удалялась от места событий.
Но потом я начала осознавать, что кто-то был позади меня, и повернулась, чтобы увидеть Уиллиса. Он выглядел мрачным.
Я вопросительно посмотрела на него, остановившись и обернувшись к нему лицом.
— В чем дело?
— Я думал, мы уже обсудили это.
— Что?
— Ты и Абрам. Ты и Фитц.
Я с облегчением вздохнула.
— Ничего не происходит с Абрамом. Мы с ним просто друзья.
— Что насчет Фитца? В последнее время он смотрит на тебя, словно ты суши-ролл с тунцом.
— Между мной и Фитцом ничего не происходит, по крайней мере, не с моей стороны.
Он скрестил руки.
— Не гадь мне на ноги, говоря, что это глазурь.
Лифт звякнул, оповещая о прибытии.
Между тем, я превосходно поработала над тем, чтобы не рассмеяться от мысленного образа дефекации на ногу Уиллиса, потом пытаясь выдать это за шоколадная глазурь.
— Ещё раз говорю, ничего не происходит.
— Я говорил тебе прежде, что не хочу, чтобы ты отправилась в "матрасный тур". Эту фигню между тобой и парнями нужно прекратить.
— Уиллис, я не участвую в разборках парней. О чем бы они не спорили между собой.
Уиллис задумчиво кивнул, но потом его внимание привлекло что-то позади меня. Я повернулась посмотреть, что это было, и увидела Мартина, стоявшего внутри лифта, прищурившегося и сфокусировавшегося на Уиллисе.
— Ох... ох! — Я полностью повернулась, чувствуя, как мои щеки покраснели, пока я раздумывала, как много из этого разговора мог подслушать Мартин.
— Ты что-то хотел? — Я услышала вопрос Уиллиса.
— Да. Ее. — Мартин указал подбородком на меня, когда наклонился вперед, схватив мою руку, и втянул в лифт.
Уиллис фыркнул.
— Занимай, блядь, очередь.
— Эй! — возразила я.
Мартин проигнорировал меня, прикрывая собой, видимо, он неправильно понял, что подразумевал Уиллис.
— Не разговаривай с ней так.
Я услышала, как Уиллис фыркнул.
— Я, черт побери, буду делать все, что захочу, сынок.
Ух, ох... Из всех слов, какими мог обозвать Уиллис Мартина, "сынок", вероятно, было самое худшее.
— Когда такие громкие слова исходят от такого ничтожного человека, они теряют свою силу. Так что послушай, дедуля, ты будешь относиться к ней с уважением, или я...