Плен

Много ли известно рядовому бойцу о положении на участке фронта, где ему пришлось участвовать в боях? Выглянув за бруствер окопа, он видит рощицу или высотку, которую прикажут штурмовать, или откуда следует ожидать атаки противника, и не более. Лишь приблизительно, по надписям на дорожных указателях, мимо которых вели его фронтовые дороги, может он представить себе, куда занесла его военная судьба. Мне – радисту без рации и поэтому несшему службу телефониста в 11 гвардейском кавалерийском полку, была доступна более широкая информация, чем солдатам и сержантам «сабельных» эскадронов: поддерживая связь между подразделениями полка, из разговоров между штабом и командирами эскадронов я знал, что происходит, по крайней мере, перед фронтом полка. Но это – полоса, длиной не более километра, может ли это дать представление о происходящем на всем участке фронта?

События, о которых рассказано далее, завершились для меня трагически. Правда, я все же остался живым, попав в плен, хотя, вспоминая пережитое, уверенно утверждаю: если бы мне тогда предоставлялся выбор между пленом и гибелью, предпочел бы последнее. Лишь перспектива остаться беспомощным калекой может казаться более страшной.

Впрочем, об этом расскажу отдельно.

Через много лет после окончания войны, подстегиваемый безжалостной памятью, я задался целью разобраться в том, что же в действительности произошло 13-14 января 1944 года на берегу Припяти западнее Мозыря.

2.

Ноябрь 1943 года. Поспе тяжелых кровопролитных боев, завершившихся освобождением небольшого городка Хойники, 2-й гвардейский кавалерийский корпус сменили стрелковые дивизии. Как говорили офицеры, нас отводили на отдых и пополнение.

Несколько дней мы шли большими мучительными переходами вдоль линии фронта. На каждой стоянке копали ячейки-укрытия, с трудом пробивая лопатками верхний смерзшийся слой грунта. В них же и спали, подстелив еловый лапник, завернувшись в шинель и прикрывшись сверху плащ-палаткой. Сначала дрожишь от холода, затем, понемногу согреваешься. Укладываясь спать, я снимал сапоги, в шапку засовывал ноги, портянки поддевал под гимнастерку на голое тело, сапоги подкладывал под бок. Зато утром ноги были в тепле и в сухих портянках. В этих переходах не оставалось времени разжигать большой костер для устройства общей лежанки.

Иногда ночью шел снег, к утру заносивший окопы, и, вылезая, услышав команду "Подъем!", приходилось пробивать головой снежный занос.

Наверное, следует пояснить, что это такое "общая лежанка". Часа за три-четыре до отбоя (если позволяет время) размечают площадку и углубляют ее на штык лопаты. Размер площадки должен быть таким, чтобы в вырытом углублении разместились все, кому спать положено. Разжигают по всей площади большой костер. Дают ему прогореть а перед сном выкидывают несгоревшие угли и золу, утаптывают, накладывают лапник или солому и укладываются "вповалку" спать, тесно прижавшись друг к другу, завернувшись в шинели и накрывшись плащ-палатками.

В такой лежанке, если позволит фронтовая обстановка, до подъема сохраняется тепло даже в морозную погоду.

Итак,коней нечем было кормить, так как шли по местности почти безлюдной, в малообитаемых Полесских болотах. Наконец, остановились, как казалось, на продолжительное время: было приказано вырыть и основательно обустроить землянки, установить стационарную телефонную связь между штабами и эскадронами (на шестах). Пришло очередное пополнение, в основном, бывалые солдаты, выпущенные из госпиталей. Основательно чистили и опробовали оружие, меняли карабины и автоматы, нуждавшиеся в ремонте. Проводились полевые учения, стрельбы.

Во взводе связи, казалось, уже забыли, что я - радист. На передовой телефонная связь в то время была надежнее.Фронт был где-то рядом, судя по отчетливо доносившимся звукам орудийной стрельбы и пулеметных очередей. Немецкая авиация бездействовала (как всегда зимой ее активность резко уменьшалась), иногда высоко в воздухе проплывала неуязвимая «Рама» (двухфюзеляжный самолет-разведчик Фокке-Вульф). Обычно, ее появление было прелюдией к авиационным или артиллерийским налетам, но тогда она ограничивалась, очевидно, только фотографированием наших позиций.

Взамен сапог выдали валенки, что было очень кстати в связи с усиливавшимися холодами. Отощавших от бескормицы коней было приказано отправить куда-то в тыл с коноводами, остались только обозные лошади и упряжки полковых батарей.

Наконец, раздалась команда к сбору и построению в походном порядке, и полк в пешем строю двинулся куда-то по еле заметным тропам в заболоченном лесу.

 3.