Племянник гипнотизера

– В этом-то все и дело, Мотя… Они разыграли пьесу с нашим участием. Знаешь, как называется? «Скифин и другие, не считая милиционера…» А вкусную ты яблоню выдрал, Мотя, завтра надо вернуть хозяину… Пока, Мотя, мы валяли дурака, пирамиду строили да движок утопляли, они черти, эту пьесу репетировали… Сенькин, гад, придумал, что у него в райцентре знакомые рецидивисты… ну и все такое.

– А зачем они это сделали, Саша?

– Чтобы поймать меня в момент вскрытия сейфа. Теперь, Мотя, я связан по рукам и ногам…

– Дай яблочко, – попросил чемпион. – Во рту пересохло.

Скиф сорвал яблоко и скормил его Мотикову.

Они пошли дальше.

– Что ж нам теперь будет? – спросил чемпион.

– Он предложил на выбор: или сдаст нас в милицию, или мне отработать у него главным инженером три года.

Мотиков остановился.

– Да кто он такой? – зарычал чемпион так, что сорвалось два яблока. – Пьесу какую-то… Его дело хлеб растить! Коров доить! А он пьесы дурацкие играет!

– В этом-то, Мотя, все и дело. Это знаешь кто? Это мим, что в нашем институте учился. Ты помнишь, что о нем рассказывали? Мы тогда только на первый курс поступили. Он кого хочешь изобразить мог. Он один раз так ректора изобразил, что родная дочка не узнала и поцеловала его в щечку. Знаешь, на чем мы сгорели, Мотя? На этих самых откреплениях. Там было написано: «Колхоз такой-то в услугах тов. не нуждается». А пятнадцатисуточник разве тов.? В этом-то и все дело, Мотя. Тут он и подключил к нам свою самодеятельность. А она у него первая в области. А мы с тобой, Мотя, уши развесили. Подожди, я схожу за ножом.

Они уже стояли перед бабкиным домом. Скиф сбегал за ножом и освободил чемпиона. Богатырь расправил отекшие руки.

– Я тоже с тобой останусь, – сказал он. – Куда ты, туда и я.

Друзья сели на скамейку. По вершинам сада прошелестел предутренний ветер. Не то упала роса, не то начинался дождь. Звезд не было. Только на краю неба, у самого горизонта, в мутном пятне угадывалась луна.

– Нет, Мотя, – Скиф покачал головой. – Тебе тут нечего делать. У тебя душа к другому лежит.

– А у тебя лежит?

– С мимом интересно поработать. Да и у меня нет выбора. Вот тебе справка. И всем развезешь. И скажи им, что Скиф всегда держит свое слово.

– Подписал? – ахнул Мотиков.

– Да.

Чемпион задумался.

– Значит, он за одним тобой охотился? – догадался он наконец.

– В этом-то все и дело, Мотя. Ритка ему все растрепала. Ну он и захотел взять меня в свою самодеятельность. Знаешь, как некоторые директора за футболистами охотятся, так он вербует в свою самодеятельность. Ну пошли, собирайся, Мотя. Часов в пять за тобой Сенькин заедет. Наш старый друг. Теперь он, рожа, в моем подчинении будет. Я ему покажу, как на главного инженера верхом садиться. Десять раз заставлю мотор перебрать. Ты заметил, что он у него на трех цилиндрах работает?

– Нет, – сказал чемпион.

– Вот видишь, а еще хотел оставаться. Иди, Мотя, выжимай гири, удивляй публику. Ты напиши, Мотя, как устроишься. Я буду жить у бабки Василисы.

Чемпион вдруг замотал головой и схватил Скифа за плечо.

– Друг, – замычал он. – Ты настоящий друг… Пожертвовал собой…

– Ну, хватит, ну, Мотя…

– Когда буду в цирке работать… всегда в первом ряду посажу… когда ни приедешь… бесплатно. А хочешь, маленькую мартышку пришлю?

– Идем, холодно…

Луна зашла. От реки тянуло сыростью. По дорожке куда-то прыгала по своим делам лягушка. С вишен капало. Не то роса, не то начинался дождь.