Племянник чародея (с иллюстрациями)

Вскоре стало так светло, что можно было увидеть друг друга. Дети и кэбмен слушали, разинув рты, и глаза их сияли, словно они пытались что-то вспомнить. Разинул рот и дядя, но не от радости; скорее, у него отвалилась челюсть. Колени его дрожали, плечи поникли – голос не нравился ему. Колдунья же выглядела так, словно понимает голос лучше всех, но ненавидит его. Она сжала губы, сжала кулаки; и впрямь, едва он раздался, она ощутила, что этот мир полон магии, которая сильнее ее колдовства. Дядя залез бы в норку, лишь бы спрятаться от голоса; королева, напротив, уничтожила бы и этот мир, и любой другой, лишь бы голос умолк. Лошадь навострила уши, вид у нее был веселый; теперь нетрудно было поверить, что отец ее участвовал в битвах.

Белое небо на востоке стало розовым, потом золотым. Голос звучал все громче, сотрясая воздух. Когда он достиг небывалой мощи, появился первый солнечный луч.

Такого солнца Дигори не видел, оно как будто смеялось от радости. Солнце Чарна казалось старше нашего, это – моложе. В ярком солнечном свете перед путниками лежала долина, по которой к востоку, прямо к солнцу, текла широкая река. К югу от нее были горы, к северу – холмы. Нигде – ни на них, ни в долине – ничего не росло: ни травы, ни куста, ни дерева. Земля была разных цветов, один свежей и ярче другого. Они веселили сердце – пока пришельцы не увидели того, кто пел, и не забыли обо всем прочем.

Огромный лев стоял между путниками и солнцем и золото его гривы затмевало золото лучей.

– Какой гнусный мир! – сказала королева. – Бежим! Колдуй скорее!

– Вполне согласен, мадам. Пренеприятное место. Никакой цивилизации. Будь я помоложе и с ружьем…

– Это его стрелять? – удивился кэбмен. – Да что вы!

– Кто же посмеет? – сказала Полли.

– Колдуй, глупец! – крикнула королева.

– Простите, мадам, – сказал дядя, – минутку! Я ведь отвечаю за детей. Дигори, надевай кольцо (он все еще хотел сбежать от королевы).

– Ах, кольцо? – повторила королева и кинулась к Дигори, но тот отступил, схватил Полли за руку и крикнул:

– Осторожно! Если кто-нибудь из вас ко мне шагнет, мы оба исчезнем, и выбирайтесь, как знаете. Да, у меня в кармане кольцо, мы с Полли можем вернуться домой. Эй, отойдите, сейчас кольцо надену! Мне очень жаль вас (он посмотрел на Фрэнка) и очень жаль лошадку, но ничего не поделаешь. А вы (и он посмотрел на дядю и на королеву), вы – чародеи, вам вместе неплохо.

– Да тише вы, – сказал Фрэнк. – Давайте послушаем! Ибо песня стала иной.

Глава 9. О ТОМ, КАК БЫЛА СОЗДАНА НАРНИЯ

Лев ходил взад и вперед по новому миру и пел новую песню. Она была и мягче и торжественней той, которой он создал звезды и солнце, она струилась, и из-под лап его словно струились зеленые потоки. Это росла трава. За несколько минут она покрыла подножье далеких гор, и только что созданный мир стал еще приветливей. Теперь в траве шелестел ветер. Вскоре на холмах появились пятна вереска, в долине – какие-то зеленые точки, поярче и потемней. Когда точки эти, – нет, уже палочки, возникли у ног Дигори, он разглядел на них короткие шипы, которые росли очень быстро. Сами палочки тоже тянулись вверх, и через минуту-другую Дигори узнал их – это были деревья.

Плохо было только то (говаривала позже Полли), что тебе не давали спокойно на все смотреть. Вскрикнув «Деревья!», Дигори отскочил в сторону, ибо дядя Эндрью норовил залезть ему в карман, причем – в правый, все еще полагая, что зеленые кольца переносят сюда, к нам. Но Дигори вообще не хотел, чтобы их украли.

– Стой! – крикнула королева. – Отойди. Так, еще. Если кто-нибудь подойдет к детям ближе, чем на десять шагов, я его убью. – И она взмахнула железкой. Почему-то никто не усомнился в том, что бросает она метко.

– Не надейся, несчастный, уйти отсюда без меня! – проговорила колдунья. – Как ты смел и помыслить?..

Дядин склочный нрав победил, наконец, его трусость.

– А что такого, мадам? – нагло сказал дядя. – Я в своем праве. Вы обращались со мной премерзко… просто стыдно вспомнить. Я пытался показать вам все, что мог, – и что же? Вы обокрали, – да, обокрали! – почтенного ювелира… Мало того, вы меня вынудили заказать для вас до неприличия дорогие блюда, мне пришлось заложить часы (а, разрешите заметить, наша семья не привыкла к ломбардам – кроме кузена Эдварда, но он гвардеец). Пока мы ели эти кошмарные… гм… яства, – мне еще и сейчас худо – ваши манеры и ваши речи привлекали недолжное внимание. Вы просто опозорили меня! Теперь мне будет стыдно показаться в ресторане. Вы напали на полицейских. Вы обокрали…

– Да ладно, хозяин! – сказал Фрэнк. – Вы лучше посмотрите, какие чудеса!

Посмотреть было на что. Над ними уже шумел бук, а внизу, в прохладной свежей траве, пестрели лютики и ромашки. Подальше, у реки, склонилась ива, за рекой цвели сирень, шиповник и рододендрон. Дети и кэбмен смотрели, лошадь – смотрела и жевала.