Плеханов

Плеханов обращает внимание социал-демократических партий на большой, чреватый серьезной опасностью для революционного движения вред ревизионизма Бернштейна и других оппортунистических элементов, опасность, которую не замечали или недооценивали многие лидеры немецкой социал-демократии и других рабочих партий Европы. «…Сейчас, — писал он, — речь идет вот о чем: кому кем быть похороненным: социал-демократии Бернштейном или Бернштейну социал-демократией? Я лично не сомневаюсь и никогда не сомневался в исходе этого спора. Но разрешите мне, высокочтимый и дорогой товарищ, в заключение своего письма еще раз обратиться к Вам с вопросом: действительно ли мы обязаны благодарностью человеку, который наносит жестокий удар социалистической теории и стремится (сознательно или бессознательно, это безразлично) похоронить эту теорию на радость солидарной «реакционной массы»? Нет, нет и тысячу раз нет. Не благодарности нашей заслуживает такой человек!» (2—II, 373).

Каутский, который в то время уже начинал сползать с марксистских позиций к «центризму», примиренчеству в отношении ревизионизма, всячески сдерживал полемический запал Плеханова. В декабре 1898 года он пишет: «Разумеется «Neue Zeit» предоставляется для вашего ответа, но чем короче он будет, тем мне будет приятнее: мы уже посвятили этой теме довольно много места, и большинство наших читателей не может следить за дискуссией, так как философское мышление им непривычно». Плеханов ответил письмом, в котором умолял не сокращать статьи: «…примите во внимание, что я защищаю идеи Маркса и Энгельса и что для нас было бы непростительно сдаться при первой атаке каких-нибудь университетских педантов». В конце письма Плеханов пишет фразу, имеющую большое значение для понимания всей атмосферы этой полемики: «Вы говорите, что ваши читатели не интересуются философией. Я думаю, что надо заставить их интересоваться ею: это наука наук» (3—V, 283).

Статьи Плеханова подверглись бешеным нападкам со стороны ревизионистов, но они были одобрительно встречены многими видными деятелями социал-демократического движения. Однако их отзывы содержали и критические нотки. Например, П. Аксельрод считал полемику с ревизионистами чересчур резкой и неоправданной. Вера Засулич, обычно призывавшая Плеханова к мягкости, на этот раз целиком его поддержала. В 1898 году она приехала из Цюриха, где жила последнее время, навестить Плеханова, и он зачитал ей отрывки из писем социал-демократических лидеров, сопровождая их комментариями.

Август Бебель писал Плеханову: «Дорогой товарищ! Прежде всего мне хотелось бы горячо пожать вам руку за ту расправу, которую вы в своих статьях учинили над Бернштейном и Конрадом Шмидтом… Мы с Каутским не оставили Бернштейна в неизвестности насчет того, что мы думаем о нем, как и насчет того, что мы больше не считаем его партийным товарищем. Теперь Бернштейн клянется, что его не поняли, что были сделаны передержки и т. д. и т. д., и вдруг снова заявляет, что он не признает то-то и то-то. Словом, чистейшая «исповедь». Поэтому мы хотим, чтобы он в каком-нибудь сочинении, которое содержало бы его символ веры, сказал напрямик, чего он хочет, для того, чтобы у нас было основание, которого он не может оспаривать».

Плеханов замечал по этому поводу: — Как будто к тому времени — ведь письмо от 30 октября 1898 года — таких оснований было мало. А они деликатно… поставили в известность.

В письме Вильгельма Либкнехта Плеханову говорилось:

«Дорогой друг! Я вижу, что вы интересуетесь нашей внутренней борьбой, которая, впрочем, не столь серьезна, как это можно предположить со стороны. Вы приписываете Бернштейну значение и влияние, которых он никогда не имел, и если бы не добродушие Каутского, не пожелавшего расстаться со своим старым товарищем, то вопроса о Бернштейне не существовало бы… Но продолжайте, бейте сильно, бейте крепко…»

И недооценка В. Либкнехтом серьезной опасности бернштейниады также встретила возражения Плеханова.

— Вот, Вера Ивановна, с одной стороны, советует — бейте, а с другой — не вашего, мол, ума дело, да и вообще ничего серьезного. Как бы добродушие Либкнехта не превратилось в ревизионизм.

Генри Гайндман в письме Плеханову отстранялся от борьбы с ревизионизмом, осуждая лишь некоторые «нелепости» у Бернштейна. «Я отлично знаю, — писал он Плеханову, — что сделал Бернштейн во вред социализму здесь и в других местах, и те нелепости, которые он написал как по поводу того, что творится в Англии, так и в защиту нашего режима в Ин-дии… в данный момент я чересчур занят своими собственными делами, чтобы в состоянии делать для социализма больше, чем мне уже приходится делать».

— Бедный англичанин, — воскликнул Плеханов, — он так занят. Только другие, с его точки зрения, свободны и могут тратить время на борьбу с критиками марксизма.