Плечом к плечу

Брат, голос сестры ты слышишь.
Мы счастливы в детстве были,
В небе считали птичек,
Дворцы из песка лепили.

В минуты трудные жизни
Я руку тебе подавала,
Найти помогала правду,
Забыть нужду помогала.

Ворог меня похитил,
Веревкой скрутил мне руки,
Теперь я, братец, рабыня
Толстой немецкой гадюки.

Служу немецкой гадюке
В стране чужой и постылой,
К тебе взываю ночами:
Верни мне свободу, милый!

Ты сестрам вернешь свободу,
Раздавишь прусского змея.
Пусть имя мое сегодня
Присягой будет твоею!

III

Вспомнишь меня — и в мире
Нигде не найдешь себе места!
Я дней твоих юных тайна,
Любовь твоя и невеста.

Еще мотыльков весенних
Душа моя не забыла,
Еще не исчезла сладость
Твоих поцелуев, милый.

Слушай, любимый, слушай,
Из бездны к тебе взываю:
Пьяный солдат немецкий
Тело мое терзает.

Жжет офицер, пытая,
Сигарой белые груди,
Я погибаю, милый,
Но знаю — возмездие будет!

Я жду тебя каждым нервом,
Как влаги — земля. Скорее!
Пусть память невесты станет
Присягой грозной твоею!

1943 г., июль

Памяти погибшей

I

Рассветной свежестью ночь дохнула.
Неясных снов исчезает смута.
Мое дыханье к тебе прильнуло,
И ты жива, ты рядом как будто.

Ты здесь со мной, в переливах света,
Так очевидна, так ощутима,
Как будто утром расставшись где-то,
Вновь повстречались в ночном пути мы.

Какой Орфей[20] сквозь года разлуки
Привел тебя из мглистого Орка[21]?
Хочу позвать, — но былые звуки
Слились, ушли в немоту восторга.

Хочу позвать тебя, — но так трудно
К звучанью имени вновь обратиться:
Мы пили счастье так безрассудно,
Что слишком рано пришлось распроститься.

Мы, видно, так любили друг друга,
Что в мире счастье не уместилось.
И снова горло сдавила мука.
И слово в крик само превратилось.

II

А столько есть на свете красавиц,
Их слово — ласка, их очи — нега.
Но ты во мне, как живая завязь,
Родник, пробившийся из-под снега.

Навек слезами омыто сиянье
Твоей души посмертно-нетленной.
Ты мое зренье, мое деянье,
Ты связь моя со всею вселенной.

Еще не зная, уже тоскуя,
Я жил и ждал, что меня осенишь ты.
И вот внезапно нашел такую
После того, как падал семижды.

Нашел, чтоб сразу тебя утратить!
Нашел, чтоб вечность все поглотила!
Глупец! Я думал, — времени хватит, —
А нам и вечности нехватило.

Пусть у других в мгновенье любое
Избытком счастья играют волны.
Только тобою, только тобою
На жизнь и смерть останусь я полный.

Твои мне очи горят в полночи,
Как звезды в мире, твои мне очи.
Куда ни кинусь, что б ни стремило, —
Помню о милой, плачу о милой.

III