Плавучая станица

— Посмотрите. Это ацетон. Он обезжиривает гипофизы и удаляет из них влагу… Через четверть часа мы сольем помутневшую первую порцию ацетона и наполним баночку новой порцией…

Проходили часы, но из амбарчика никто не уходил. Взрослые и дети с одинаковым интересом смотрели на все, что делал Зубов. Старухи станичницы, покачивая головами, говорили вполголоса:

— Разве ж это все поймешь?

— Тут для этого дела не колхозник, а доктор из больницы требуется.

— Да и доктор навряд ли поможет. Он ведь по людям понимание имеет, а рыба — совсем другое…

— Нет, наш станичник тут не разберет что к чему…

— Ничего, бабушка, придет время — все разберутся, — отозвался Зубов. — Раз человек ошибется, другой раз, а потом сделает все, что надо. Ученые люди помогут нам разобраться…

— Н-да… наука до всего доходит, — поддержал стоявший в дверях Мосолов.

Он не слишком верил зубовской затее, но и ему хотелось, чтобы первый в колхозе опыт инкубации икры удался. Именно поэтому Кузьма Федорович уже несколько раз подходил к Василию и гудел ему в ухо:

— Не робей, Кириллыч. Ежели чего надо будет, мы поможем. Ты только поддержи нашу колхозную марку, не ударь лицом в грязь.

Вынутые из ацетона гипофизы просохли и стали похожи на твердые бусинки. Зубов выложил их в круглую фаянсовую чашечку и растер в порошок. Потом он вылил туда отмеренный в мензурке раствор, подождал немного и, вынув из никелированной коробки шприц, вставил иглу и сказал девушкам:

— Давайте икрянок из второй и третьей корзины. В ведро берите не больше одной рыбы. Самое главное — ничем не беспокойте отсаженных самок… — Он повернулся к Груне: — Пойди с ними, Грунечка… проследи сама…

Девушки побежали к берегу, и вскоре одна за другой стали возвращаться в амбарчик, осторожно неся на коромысле закрытые сеткой ведра. Тося вынула из ведра первую брюхатую сазаниху и положила на стол. Шевеля янтарными плавниками, рыба ударила хвостом по скользкой доске и, если бы Мосолов не придержал ее, слетела бы на пол.

Зубов опустил шприц в баночку и посмотрел на свет.

— Так, — пробормотал он, — точно полтора кубика.

Шагнув к столу, он крикнул Тосе:

— Держите рыбу!

Он нащупал на спинной части рыбьего туловища удобное место и довольно уверенно вонзил иглу наискось по направлению к голове, потом, придерживая шприц, неторопливо ввел жидкость.

— Готово. Кладите в ведро и несите обратно, — скомандовал он. — Только, смотрите, отсаживайте инъекцированных самок в отдельные корзины. Давайте следующую рыбу!

Закончив работу, Василий тщательно вымыл руки и сказал устало:

— На сегодня, товарищи, все… То, что нами сейчас сделано, вызовет полное созревание икры в те часы, какие нам нужны. Завтра в полдень мы начнем первую закладку.

Люди, переговариваясь, разошлись по домам. В этот вечер вся станица говорила о том, что делается в старом амбарчике на винограднике. Многие собирались туда назавтра, чтобы увидеть, как инспектор будет закладывать в рыбоводные аппараты сазанью и чебачью икру.

— Ну как? Выйдет, Вася? — тревожно спросила Груня, когда все ушли.

— Должно выйти, — не очень уверенно ответил Зубов. — Уж очень устаревшие аппараты ты привезла…

Он посмотрел на девушку и засмеялся: в Груниных волосах, на лбу и на шее блестела рыбья чешуя.

— Ничего, Грунюшка, выйдет, — сказал Василий, — а теперь давай я тебя умою, посмотри, на кого ты похожа!

Домой они ушли вместе.

Утром вся «рыбоводная бригада», как кто-то назвал девушек, была в амбаре. Вслед за девушками туда потянулись старики, женщины, дети. Пришел даже старый паромщик Авдей Талалаев.

Вся рыба уже была принесена из отсадочных корзин и уложена в наполненную речной водой ванну.

Зубов медленно подвернул рукава рубашки, подвинул к краю стола чистый эмалированный тазик и повернулся к безмолвно ожидавшей Груне:

— Давай, Грунечка!

Груня выбрала из ванны тяжелую икрянку-сазаниху и подала Василию. Блестя глянцевой желтизной чешуи, рыба тревожно заглатывала воздух и довольно вяло заносила то влево, то вправо скользкое, пахнущее рекой туловище.

Прижав голову рыбы локтем и придерживая ее извивающийся хвост, Василий наклонился над тазом, осторожно сжал пальцами брюхо сазанихи и, не ослабляя тугого зажима ладони, стал подвигать руку к повисшему над тазом рыбьему хвосту.

На белую эмаль тазика брызнула икра.

— Хорошая самка, — сквозь зубы сказал Василий, — давай вторую!

Он выдавил икру из второй рыбы, потом из третьей. Люди молча наблюдали за ним. Только Авдей Гаврилович, разглядывая тазик с икрой, попробовал пошутить:

— Ну, теперь сюда доброго луку да постного маслица — и закуска под водку готова.

На шутку паромщика никто не ответил.

Покончив с икрянками, Василий коротко бросил:

— Давай самцов, Груня!

В тот же тазик, где лежала только что выдавленная икра, он выдавил у сазанов молоки, подлил в тазик немного мутной воды, чтобы лишить икринки клейкости, и стал пучком гусиных перьев помешивать икру.