Плавучая станица

По залу пробежал смешок. Пимен Талалаев растерянно посмотрел на секретаря райкома. Тот сидел, откинувшись на спинку стула, и по выражению его лица нельзя было понять: одобряет он реплику ловца Худякова или не одобряет. Он только щелкнул портсигаром, достал папиросу и, вертя ее в руках, спросил через весь зал:

— Вы один так думаете, товарищ Худяков?

— Так думает почти что вся бригада, Тихон Филиппович, — ответил ловец.

Бригадир Талалаев насупился и постучал ребром ладони по кафедре.

— Мое дело маленькое, — сказал он, надувая щеки, — я против инспектора ничего не имею. А только надо соблюдать интересы рыбаков и про план добычи думать, иначе мы его сорвем и соревнование проиграем…

После бригадира один за другим выступили три ловца его бригады. Они заявили, что рыба была инспектором отобрана правильно, по закону, хотя, конечно, для рыбаков это неприятно и даже обидно.

— Только тут винить надо самих себя, — закончил третий ловец, — потому что на обмане далеко не уедешь, а мы, выходит, обманывали и государство и себя.

— Может быть, инспектор рыболовного надзора хочет выступить? — спросил Назаров, глядя на стоящего у окна Зубова.

Василий смутился. То, что секретарь обратился прямо к нему, означало, что Тихон Филиппович уже знает его, и он был удивлен: от кого Назаров мог слышать о нем?

Забыв о своих выписках и конспектах, Зубов пошел к кафедре.

Перед ним сидели и стояли шестьсот мужчин и женщин — почти вся плавучая станица, люди, чья жизнь от рождения до смерти была связана с большой рекой. Не один из их отцов и дедов утонул в этой самой реке и был унесен водой в неглубокое серое море. Не один старый рыбак плавучей станицы, промышляя в свое время ночным крутийством в заповедных гирлах и ериках, был застрелен вездесущей «пихрой», извечным врагом отважных крутийских ватаг. Много рыбацкой крови выпила река, и рассказы об этой унесенной половодьем дедовской и отцовской крови переходили от поколения к поколению в живущих рыбацких семьях.

Прошло много лет…

Как и все земли, моря и реки новой страны, свободной стала большая тиховодная река. Исчезли на ней злобные пихрецы, ненасытные перекупщики-прасолы, обиравшие рыбаков до последней рыбешки. Разрозненные рыбацкие ватаги объединились в товарищеские артели, государство оснастило их техникой, дало самые совершенные орудия лова и сказало: «Ведите свое рыбное хозяйство на благо свободного народа, добывайте из глубей речных все больше и больше рыбы, чтобы с каждым годом все лучше жили советские люди».

Василий посмотрел в зал, увидел обращенные к нему молодые и старые лица и начал, волнуясь:

— Мне очень неприятно, товарищи, говорить о том, что я вынужден был отобрать улов второй бригады. Иначе я поступить не мог. Государство возложило на меня почетную и трудную обязанность: охранять рыбные запасы реки, запасы, хозяином которых является советский народ. У нас в стране все трудящиеся рыбаки давно уже объединились в рыболовецкие колхозы. Они-то и призваны вести рыбное хозяйство.

Он помолчал и, встретив одобряющий взгляд Груни, продолжал более уверенно:

— Нам с вами надо не просто ловить рыбу и не только ловить рыбу, но надо вести рыбное хозяйство, управлять им, совершенствовать его, повышать урожайность рыбы… Да, да! Ежегодно повышать урожайность рыбы и обеспечивать самые высокие уловы. Это можно сделать только в том случае, если мы будем твердо соблюдать правила рыболовства, будем по-настоящему спасать миллионы мальков и займемся активным рыборазведением. Закинуть невод и вытащить рыбу легче всего. Так хозяйничали на реке наши деды, но мы не можем так хозяйничать, потому что мы с вами уже другие люди… советские люди… Мы должны научиться сеять рыбу, выращивать ее и ловить столько, сколько нам нужно.

Оставив кафедру, Зубов шагнул вперед и сказал, сунув руки в карманы:

— Я вот хочу рассказать вам, как хозяйничают американцы. Полсотни лет тому назад в океанских береговых водах Америки во множестве водилась ценная рыба палтус. Пока эту рыбу ловили индейцы, ее было сколько угодно. Потом американские колонизаторы погнали индейцев на самые неплодородные земли, отобрали у них побережье и провели туда железную дорогу. И как только появилась удобная дорога, все океанское побережье усыпали шхуны рыбопромышленников. Они накинулись на этого несчастного палтуса, как волки: построили на океане рыболовные порты Ванкувер и Сиэттль и стали миллиардами доставлять туда выловленную рыбу. Они хватали палтуса днем, ночью, весной, летом, не соблюдая ни правил, ни ограничений, хватали чем попало и как попало. Через тридцать лет у берегов Северной Америки почти весь палтус исчез. Вот вам и результат…

— Здорово! — раздался чей-то голос.