Плавание на"Индеворе" в 1768-1771 гг.

Утром решил отправить пленников на берег и остаться там до наступления вечера, чтобы посмотреть, какое действие окажет на других туземцев возвращение их товарищей. Послал людей под командой офицера заготовить дрова и вскоре после этого съехал сам, сопровождаемый м-ром Бенксом, д-ром Соландером и Тупиа, взяв с собою трех туземцев, которых мы высадили на западном берегу реки. Пленники весьма неохотно расставались с нами под тем предлогом, что они якобы теперь попадут в руки своих врагов, которые убьют и съедят их. Однако на берегу они по собственной воле покинули нас и спрятались в кустах. Вскоре мы увидели несколько групп туземцев, идущих прямо на нас, и немедленно отступили за реку, присоединившись к нашим матросам, которые рубили лес. К нам подбежали бывшие наши пленники, их никак нельзя было заставить вернуться к своим.

Едва мы переправились через реку, как 150–200 вооруженных местных жителей собрались на берегу. Тупиа обратился к ним с пространной речью, а их соплеменники показали все, что мы им подарили, причем часть подарков они положили на тело человека, убитого за день до этого. Это, кажется, убедило туземцев в наших добрых намерениях; один из них направился к нам, остальные уселись на песок. Каждый из нас постарался дать что-нибудь этому человеку, наши пленники также подарили ему кое-что из тех вещей, что они получили от нас; вскоре туземец вернулся на другой берег реки.

Я считал необходимым сделать все возможное, чтобы избежать ссор. С нами вернулись на борт трое туземцев, которых мы не могли уговорить остаться на берегу; это было тем более странно, что человек, побывавший у нас, приходился дядей одному из них. Когда мы уехали, туземцы унесли мертвого товарища, но убитый нами в первый день остался на том же месте, где его бросили.

Среда, 11-е. Я намерен был после полудня сняться с якоря, поэтому приказал свезти на берег трех юношей. Они покидали нас неохотно; впрочем, неизвестно, хотели ли они остаться с нами или боялись попасть в руки своих врагов. Последнее, правда, казалось маловероятным, так как переправившись на катамаране через реку, они стали свободно разгуливать среди туземцев.

В 6 часов утра снялись с якоря, вышли из залива, который я назвал бухтой Поверти (Бедноты), ибо нам не удалось достать там ничего из того, в чем мы нуждались. Широта бухты 38°42′ S, долгота 181°36′ W [108]; она имеет форму лошадиной подковы, и ее можно легко узнать по острову, лежащему близ северо-восточного мыса. Два мыса, образующие вход в гавань, высоки — это обрывистые белые утесы; они удалены друг от друга на 1,5–2 лиги, располагаясь на NOtO и SWtW. Глубина бухты от 5–6 до 12 саженей, дно песчаное. Это хорошая якорная стоянка, правда, открытая юго-восточным ветрам.

Шлюпки могут идти вверх по реке и спуститься при любом приливе в хорошую Погоду, но в устье есть бар, над которым поднимается такая волна, что лодка не сможет ни войти, ни выйти. Так, в частности, случилось и во время нашего пребывания здесь. Однако я полагаю, что можно пристать к северо-восточному берегу реки.

Побережье залива по обе стороны от устья реки ровное и песчаное, но очень узкое; в отдалении видны лесистые холмы и долины, по всем признакам, густо заселенные, особенно те, что ведут в бухту. В глубине острова есть очень высокие горы. Каждый день на большом расстоянии от берега мы видели дым. В полдень юго-западный мыс бухты Поверти, который я назвал мысом Йонг-Никс-Хед в честь юнги, который первый заметил землю, был на NtW, в 3–4 лигах от нас [109]. Находимся в трех милях от берега, глубина 25 саженей. Остров тянется с NOtN до S. Намерен идти вдоль берега на юг, до 40° или 41° S, а затем, если на пути не встретится ничего, что может побудить нас следовать дальше, вернуться на север.

Четверг, 12-е. Слабые ветры от NW и N, часто штиль. Днем, пока лежали в дрейфе, к кораблю приблизилось несколько каноэ, но туземцы держались на расстоянии до тех пор, пока их соплеменники не подошли к нам на лодках с другой стороны и не встали борт о борт с кораблем; остальные последовали их примеру.

Туземцы, видимо, слышали, как мы относились к тем, кто побывал у нас на борту, поэтому не колеблясь поднялись на судно. Мы приняли их хорошо; вскоре они вступили в торговлю с нашими людьми, приобретая ткани с острова Георга и предлагай взамен свои весла — единственное, что у них было. Наши гости оставили себе лишь несколько штук, чтобы добраться до берега. Владельцы одного каноэ дошли до того, что, продав весла, стали предлагать и суденышко. Побыв с нами часа два, туземцы уехали. Правда, трое из них под тем или иным предлогом остались на борту. Ни одна из лодок не вернулась обратно, чтобы забрать их, и, что еще удивительнее, оставшиеся не были обеспокоены этим.