Плавающий город

Подойдя к окнам зала, я увидел в нем массу публики. Аплодисменты не смолкали. Очевидно, все ужасы этого дня были забыты, никто и не думал о раненом или, быть может, умирающем матросе. Публика с удовольствием следила за представлением труппы корабельных «Ministrels». Так называются темнокожие странствующие певцы, переходящие из одного английского города в другой. На корабле их изображали матросы или слуги, вымазанные сажей. На них были надеты какие-то старые тряпки, украшенные пуговицами из морских сухарей, и каждый держал в руках бинокль, сделанный из двух связанных вместе бутылок. Они потешали публику пением веселых куплетов, шутками и каламбурами. Чем больше им аплодировали, тем больше они кривлялись. Представление закончилось неподражаемой пляской одного из матросов. Несмотря, однако, на интересную программу, далеко не все пассажиры собрались на это представление. Многие толпились вокруг карточных столов в переднем зале. Там шла крупная игра. Одни играли с целью увеличить свой выигрыш, другие же просто желая отыграться. Все волновались и кричали. Выкрикивания банкомета, проклятия проигравшихся, звон золота и шелест бумажных денег — все смешивалось в общий шум. Какая-нибудь отчаянная ставка приводила толпу в оцепенение, и на минуту все замолкало; но как только результат игры выяснялся, все принимались кричать больше прежнего.

Я редко заглядывал в этот зал, так как вообще терпеть не могу карточной игры. Это, по моему мнению, очень грубое и вредное удовольствие. Страсть к игре непременно влечет за собой разные пороки, а иногда даже и преступления; к тому же и общество игроков большей частью бывает самое смешанное. Доминирующим лицом в игорном зале был, конечно, Гарри Драке. Несколько подобных ему авантюристов окружали его.

Случайно попав в этот конец корабля, я решил пройти мимо игорного зала, как вдруг оттуда раздались страшные крики, проклятия и брань. Я невольно остановился и прислушался. Среди общего шума я совершенно ясно различил голос Фабиана и, не теряя ни минуты, бросился в зал. Посреди толпы игроков, лицом к лицу, стояли Фабиан и Гарри Драке. Последний оскорбил Мак-Эльвина, который, в свою очередь, замахнулся, чтобы ударить его, по Корсикан схватил своего друга за руку, и удара не последовало.

— Надеюсь, вы признаете за оскорбление эту неудавшуюся пощечину? — насмешливо спросил Фабиан Гарри Драке.

— Да, — ответил тот, — и вот моя карточка.

Итак, несмотря на все принятые нами предосторожности, судьба все-таки столкнула этих двух врагов, и дуэль была неизбежна. Взглянув на Корсикана, я заметил, что он был более огорчен, нежели взволнован.

Между тем Фабиан взял карточку Драке, которую тот бросил на стол. Корсикан побледнел. Сердце мое усиленно забилось. Держа карточку двумя пальцами, как бы боясь запачкать о нее руки, Фабиан прочел: «Гарри Драке».

— Так это вы! Вы! — диким воплем вырвалось у него из груди.

— Да, капитан Мак-Эльвин, это я, — спокойно ответил соперник Фабиана.

Предположение наше оправдалось, Драке отлично знал о присутствии Фабиана на «Грейт-Истерне».

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

На следующий день я встал с рассветом и побежал разыскивать Корсикана. Встретив его в большом зале, я узнал, что он всю ночь не расставался с Фабианом, который был страшно потрясен неожиданным открытием. Догадался ли он, что Елена была на корабле? Думал ли он, что несчастная сумасшедшая была та самая женщина, которую он любил столько лет? Корсикан ничего не мог сообщить мне по этому поводу, так как в продолжение всей ночи Фабиан не сказал ему ни слова.

Корсикан, горячо любивший Мак-Эльвина, был в полном отчаянии.

— Я слишком поздно вмешался в эту ссору, — сказал он, — мне следовало ударить этого негодяя прежде, чем Фабиан замахнулся на него.

— Это было бы бесполезно, — ответил я. — Гарри Драке давно искал ссоры с Фабианом, от вас же он не принял бы вызова.

— Вы правы, — сказал капитан. — Гарри Драке, очевидно, знает все прошлое, всю историю любви нашего друга. Может быть, Елена, не желая ничего скрывать от своего будущего мужа, еще до свадьбы рассказала ему о своей любви к Фабиану. И вот теперь он, встретившись с Мак-Эльвином, пользуется случаем, чтобы излить на нем всю свою злобу. Мне кажется, что этот негодяй должен быть опасным дуэлянтом.

— Да, — отвечал я, — мне говорили, что он убил троих или четверых противников.

— В смысле дуэли я не боюсь за Фабиана; он ведь не из трусливых, и к тому же прекрасный стрелок. Но меня беспокоят последствия этого поединка. Убив Драке, Фабиан навсегда потеряет Елену, потому что она не простит ему смерти мужа, как бы гадок ни был этот последний.

— Что бы из всего этого ни вышло, мы можем желать для Елены и Фабиана только одного: смерти Драке. Я надеюсь, что справедливость будет на нашей стороне.

— Все это так, но тем не менее я готов пожертвовать жизнью, чтобы избавить Фабиана от предстоящего поединка.

— Послушайте, капитан, — сказал я, пожав руку этого преданного друга, — не будем отчаиваться. Ведь секунданты Драке еще не являлись.