Плацдарм по бросовой цене

Доллары были похожи на настоящие, во всяком случае, если на них смотреть невооруженным глазом, да еще сидя в скачущей по ухабам машине. Правда, то ли из-за сырости, то ли из-за освещения цифра «100» почему-то не меняла цвет с зеленого на серый. Произошло какое-то недоразумение. Случилась какая-то ошибка, которую нельзя было назвать досадной, но она однозначно не сулила нам ничего хорошего. Не обладая никакой информацией, я не мог дать какого-либо объяснения этому чудесному фокусу, когда старые журналы после некоторых пертурбаций превращаются в новые баксы. А когда подобному чуду нет сколь-нибудь логического объяснения, то следует вспомнить добрую истину: бесплатный сыр бывает только в мышеловке.

– Где ты его взял? – крикнул я Владу, который, опустив голову, прикрывался от веток, норовящих высечь его лицо.

– Где-где! – отозвался Влад, и я подумал, что он ответит грубо, в рифму. – В кабинете Гонсалеса! А где, по-твоему, еще могут храниться чемоданы с долларами?

Я нервничал. Мы переезжали вброд ручей, и вой машины, которая плыла по грунту, напоминающему коричневый крем для обуви, раздражал, словно монотонный шепот, доносящийся из партера во время спектакля. Мне хотелось, чтобы машина хотя бы на минуту заглохла. Чтобы мы остановились и минуту слушали тишину.

– Такое впечатление, – крикнул Влад, подскакивая вместе с машиной на ухабах, словно находился в седле дикого мустанга, – что ты чем-то недоволен! Я, конечно, еще не пересчитывал, но то, что здесь около миллиона, можешь не сомневаться… А ты ожидал увидеть здесь что-нибудь другое?

Я не стал объяснять Владу, что я ожидал увидеть. Все те проблемы, которые мучили меня от самого Внукова, вдруг растаяли как утренний туман. Теперь о них можно было забыть навеки. Теперь мы с Владом составляли тандем, потому как цели и средства их достижения у нас становились общими.

– Он что, просто так лежал на столе? – спросил я.

– Кто лежал? – не понял Влад. – Гонсалес?

– Нет, чемодан!

– Почему на столе? Он стоял между стеной и сейфом. Я сначала кинул в Гонсалеса лабарий, а когда тот вылетел из кабинета, запер за ним дверь и спокойно все обыскал… Все просто, друг мой! Жизнь тебе видится слишком сложной. Как у нас увели чемодан, ты сразу подумал про банки и счета. А люди, дружище, на самом деле простые и ленивые. Гонсалес даже не переложил доллары в другую тару. А зачем? Чемодан еще вполне приличный, мэйд ин Россия, сувенир из далекой северной державы. Может быть, в этом чемодане он хотел преподнести деньги своему шефу. Трофей, так сказать, в натуральной оболочке…

«Стоп! – сказал я сам себе. – Трофей в натуральной оболочке. Гонсалес ведь здорово сел в лужу с этим чемоданом! Я же сам слышал, как он говорил ночью в сельве о том, что утром сообщит боссу, что деньги якобы в его руках. И он прокололся! Чтобы выправить положение и спасти свой авторитет, Гонсалесу ничего не оставалось, как наполнить чемодан собственными долларами. И он уже подготовил этот „подарочек“ к отправке, как в апартаменты вломился Влад».

Мой друг болтал без умолку. Я с опаской косился на чемодан, словно он был заполнен зубастыми лабариями. Если мы приедем к Ромэно, думал я, откроем чемодан, а там окажутся журналы, то я уже не удивлюсь. Может быть, и Анна – плод моего больного воображения? Почему Влад не узнал ее? Смотрел на нее с крыши? Ну и что? Это неубедительный аргумент.

Я толкнул Дика в плечо.

– Как я выгляжу?

Дик внимательно рассмотрел мое лицо, поочередно изучил каждый глаз и, нагнав на лоб морщин, покачал головой.

– Неважно.

– А глаза? Какой у меня взгляд – осмысленный или не очень?

– Не очень, – ответил Дик.

Это хорошо, подумал я. Чем хуже, тем лучше.

Я уже всерьез сомневался в том, что видел Анну. «Какая же это Анна? – думал я. – Она никогда не носила высокой прически, а у той бабы платок покрывал высокий зачес. Говорила по-русски? А во всей Южной Америке только Анна может говорить по-русски?»

С души скатывался тяжелый камень. Где-то в глубине души сидел оппонент, который пытался доказать, что молодая женщина, которая была с Гонсалесом, не кто иная, как Анна, но этому оппоненту я быстро заткнул рот. Защитная реакция организма спасала меня от жесточайшей хандры, ибо ничто так не угнетало психику, как мысли о возможной гибели Анны – и это открытие удивляло меня не меньше, чем появление в чемодане долларов.

Мы вернулись в деревню затемно, но в приподнятом настроении. Дик танцевал в машине, держась за борта и рискуя вывалиться наружу. Когда Ромэно открыл нам ворота, счастливый вакуэро спрыгнул на землю и, подбежав к отцу своей возлюбленной, заключил его в объятия.

– Мы с тобой теперь родственники, дядюшка Ромэно! – воскликнул он. – Доставай ром, готовь приданое для дочери! Завтра гуляем свадьбу!

– Тебя не контузило, часом, Диего? – хладнокровно ответил Ромэно, и все же я заметил, что руки дядюшки предательски дрогнули, когда он закрывал ворота и навешивал замок.