Плацдарм

Явно старинной работы, но не поймешь, какой. Не русской и не европейской. Узоры тонкие, искусные, а камни тускловатые, грубой шлифовки.

На запястье левой руки, пересеченном толстым шрамом (как будто топором рубили), был застегнут тяжелый наборный браслет из серебра, со вставленными в нем фионитами. Сначала она даже подумала, что это алмазы, но потом догадалась, что никто в здравом уме не будет вставлять алмазы в серебро, да еще таскать на виду столько брюликов.

Катерина принялась раздевать клиента.

Тело, смуглое и волосатое, казалось телом борца или грузчика. Под слоем жирка, затянувшим его, все равно чувствовались железные мышцы.

На коже, крепкой и упругой, как у молодого, было с дюжину длинных узких шрамов — явно от ножей (да как бы не от сабель!). В крутых переделках бывал мужик… Один шрам на животе — четырехугольный, как от старого штыка.

Она даже удивилась, вроде бы по возрасту воевать еще не должен был…

Да мало ли… Афганистан и все такое…

«Но какой же здоровый бугай все-таки!! — думала, перетаскивая бесчувственное тело на торопливо расстеленную кровать. — Как есть бугай!»

И руки его напоминали два окорока, большие и тяжелые, с толстыми пальцами, раза в три толще, чем у нее. Хотя именно руки выдавали в нем человека, как принято говорить, умственного труда.

Зло усмехнулась. Как же, умственного! Небось, уже кого-то отправил на тот свет этими лапищами, и не одного!

На груди и животе были наколки в таком же стиле, что и на руках.

Когда она стащила с него брюки, то невольно присвистнула.

Под ними обнаружились не какие-нибудь элегантные закордонные плавки, и даже не обычные семейные трусы с заплатками, которые ей приходилось видеть на вполне хорошо упакованных командировочных.

Нет, на нем были какие-то странные длинные подштанники почти до колен, из некрашеной материи. Чуть ли не домотканые, со швами ручной работы.

Пожала плечами. Ну, впрочем, в Литве, или откуда он там, на хуторах такое барахло могло вполне сохраниться в сундуке. Прибалты — они же скупердяи известные.

Так, а это еще что?

Под кальсоны-недомерки было одето еще что-то.

Ну-ка, взглянем…

Когда она стянула с беспечно всхрапывающего клиента подштанники, то от удивления даже не стала разглядывать его мужское достоинство (надо сказать, достаточно внушительное).

На бедрах спящего был застегнут вытертый кожаный пояс: узкий, с двумя большими карманами, застегнутыми пряжками из почерневшего серебра.

Ничего такого ей видеть доселе не приходилось.

Подумав немного, девушка начала расстегивать пряжки. Это удалось не с первого раза, странная конструкция была уж слишком непохожей на ту фурнитуру, которую Катька видела в своей хоть и не длинной, но богатой событиями и приключениями жизни.

Ощущение чего-то неправильного вновь возникло в её душе. Но одновременно что-то словно манило её побыстрее расстегнуть замысловатые массивные застежки старого серебра. Вот, наконец, ей это удалось, и она вытащила на свет Божий содержимое пояса.

Это было изделие размером с детское блюдце, выполненное из старого отливающего красным золота и сплошь покрытое крупными драгоценными камнями чистой воды. Алмазы и изумруды великолепных оттенков и безупречной огранки. Самые дорогие камни в мире.

Минуты две Катерина беззвучно материлась про себя.

Должно быть, она крепко прогневила Бога или беса, раз ее нанесло на этого делового прибалта!

За такую штуку он прибьет не задумываясь — да она сама бы прибила кого хочешь! А главное, откуда мужик ее взял? Где вообще можно взять такое?! Он что, Оружейную палату ломанул?..

Ч-черт, что же делать?!

Вновь скользнула взглядом по поросшему буйным полуседым волосом паху.

Хозяйство было действительно дай Бог каждому.

Еще года два назад Катрин пожалела бы, что ей не придется познакомиться с мужиком поближе. Но она уже напробовалась этого добра достаточно, чтобы даже тени грешных мыслей не возникло в ее изящной головке.

Пожалуй, будь на ее месте Зойка-Медичка, любившая секс пуще всего…

(Так на то она и Зойка-Медичка, работающая от всей души под самым завалящим клиентом, и за то получающая не двадцать пять или в лучшем случае, пятьдесят, как все прочие девки, а не меньше сотенного).

Минут пять Катерина сидела прямо на полу рядом с похрапывающим прибалтом, и думала, что ей со всем этим делать.

Ясное дело, соваться с подобной штучкой к «деловым» ювелирам, которым она иногда сбывала подарки клиентов, смысла нет — они если и не сдадут её ментам, от греха подальше, то цены настоящей не дадут в любом случае.

А бранзулетка, как несложно было догадаться, тянула на сотни тысяч. Может, и не в рублях.

И Катрин знала даже, как их получить.

У нее есть паспорт спившейся двоюродной сестры, ныне догнивающей в деревне на Ярославщине с таким же пьяницей мужем и забывшей обо всем, кроме водяры.

По этой ксиве она устроится на какой-нибудь корабль загранплавания — рыбообработчицей, поварихой, официанткой или кто еще там есть?

А потом сойдет в первом же порту и…

Она не будет спешить и сначала осмотрится и обвыкнется за кордоном — вот и пригодится английский, который изучила специально для общения с клиентами.