Плацдарм

Горько усмехнулся — идти через пещерный лабиринт было бы откровенным самоубийством.

Он еще раз бросил взгляд в сторону брошенного поселка и гуляющих на лужке овец.

В любом случае, сидеть тут и ждать, что когда-нибудь, лет этак через сорок, его, возможно, кто-то найдет и может быть даже не прирежет никчемного свихнувшегося старца, разведчик не собирался.

Костюк задумчиво глядел на клыкастые отроги в синем небе.

Выхода нет, придется выбираться по скалам. Найярони что-то говорил насчет неприступности этих скал.

Ну что ж, аборигены, конечно, являлись наследниками великой древней цивилизации, но никто из них не был знаком с азами альпинизма, никто не учился у самого Хергиани. И никто тем более не поднимался на гималайские восьмитысячники, как он.

Но сначала следовало поесть и отдохнуть.

* * *

Земли Конгрегации. В тысяче двухстах километрах к северо-востоку от Октябрьска

Утренние сумерки окрасили ночь, значит, вскоре солнце заполыхает как кузнечный горн, так что не спасут даже тёмные очки.

Тихомиров ощутил глухое раздражение.

Они приближались к исходному рубежу развертывания — еще сутки, и они выйдут на него, после чего начнут ждать противника. Противника вполне нормального и так сказать «безусловного» — только вчера из Гахны воздушный курьер доставил письмо Конгрегации — те, наконец-то, соизволили ответить.

В изысканной вежливых и безупречно начертанный словах (простой тушью из чернильных орешков на простом куске ткани) сообщалось, что пришельцы должны покинуть этот мир все до одного, и больше тут не появляться, ибо мир этот им не принадлежит.

В этой простоте было что-то, что напрочь отбивало желание слать новые письма и посольства и пытаться договориться — такая уверенность в своей правоте, которая невольно порождала сомнения в правоте собственной.

И вот это было самое худшее — потому как сомнения, по докладам особых отделов, нет-нет, да и высказывались и у солдатских костров и в офицерских палатках: под водочку и без неё.

Генерал позавидовал черной завистью умникам-философам, которые сумели обезопасить себя от различных колебаний надёжной каменной стеной под названием «Поиск смысла бытия».

Его смысл бытия сводился к одному — надо победить.

…Создания в распадке чуяли раздражение, исходящее от людей там, впереди.

Людям надоело это проклятое степное солнце, надоели ночные марши, когда хочется заснуть прямо на ходу. Сейчас у них было время трапезы — и наскоро сваренные порции не лезли в горло.

Создания этого не постигали, но ощущали тех, кто там, в степи — живущее, жующее живое мясо, не понимающее того, что являются всего лишь кормом для таких, как стерегущие их в ночи, потому что такова была воля Тех, кто повелевал нетварями.

Сейчас Те растянули над ними полог своей непонятной Силы, чтобы люди раньше времени не почуяли неладного — потому что самая хитрая уловка любого уважающего себя Зверя — убедить всех, что его нет. Попросту не существует.

И это удалось — даже когда, повинуясь неслышной команде, монстры ринулись в атаку, их заметили не сразу…

Макеев не сразу понял, что случилось.

Просто из неприметного овражка, растекаясь в разные стороны и разворачиваясь вдоль колонны, хлынула колышущаяся живая масса.

Перед головными машинами словно беззвучные взрывы подняли землю, и навстречу, прямо по дикой степи, устремился комок жвал и щупальцев.

Майор растерянно оглядывал атакующих, среди которых не мелькало ни единого человеческого лица — лишь оскаленные морды.

Приближенные окулярами бинокля, выхваченные из общей массы, неслись существа, сошедшие со страниц недавно распространенного в войсках спецсправочника.

Таргасы — то ли кенгуру в костяной броне, то ли мохноногие исполинские кузнечики — мощные и быстрые создания, способные прыгнуть с места на полсотни шагов.

Здоровенные белые дикобразы — растракосы, мечущие ядовитые шипы на десятки метров.

Магады — с копьевидными клешнями и серповидными острыми навершиями гребнистого хвоста. В боях они обычно применялись против кавалерии, так как хорошо умели сбрасывать всадников с коней и подсекать скакунам ноги.

Бронированные и тяжелые антакоры — выведенные для борьбы с панцирной пехотой.

То тут, то там мелькали мохнатые четверорукие хтарны — ими обслуживались осадные машины. Было очень много и амбалообразных серых гулларов, принадлежавших к тем немногим подвидам нетварей, которые могли размножаться.

Гоадхи, любимым лакомством которых были человеческие внутренности, и мелкие прайты, издающие низкий противный писк — десяток их способен за час высосать кровь из коня.

Тревога!

Эффект внезапности почти сработал — единой команды на отражение атаки не было подано. К тому же не все земляне увидели опасность разом — в то время как впереди уже схватились с первыми достигшими машин нетварями, позади еще не видели никакой угрозы.

А через мгновения эфир заполнился сумбурными командами вперемешку с матом, и стало не до того.