Плацдарм

И Хмор даже иногда думал, что для нее, как и для него, это не наказание даже. Просто рачительные чернокнижники не стали выбрасывать сломанную вещь, а заботливо использовали — как подпирают покосившийся плетень сломанным копейным древком или затыкают дыру в крыше досками от старого стола.

Пленник, от которого нет больше пользы, и чародейка, что не может творить чары, чем не старые доски? Его теперешние хозяева века и века стояли в тени, не лезли на рожон, избегали больших битв и тащили в свое логово то, что другие считали хламом. Сколько сгинуло царств, магических орденов и великих чародеев, а они все ждали. И, похоже, дождались своего часа.

Тяжело поднявшись с покосившейся лавки, Хмор пошел на задний двор. Нужно было наколоть дров — хоть разомнется. Тем более дрова постоянно были нужны. Очаг жрал их, как свинья помои, но в каменной груде, именуемой постоялым двором, не было места нормальному теплу, и даже при раскаленном очаге по углам таилась зябкая сырость и гуляли острые сквозняки.

…Что случилось с ним после того, как нападавшие бросили ему в лицо проклятое зелье, он толком не помнил. Память сохранила очень немногое — скачку в кожаном мешке на спине лошади, какие-то подвалы, где отсиживались его похитители, тупые удары под дых… В себя Сутар пришел лишь в неведомом убежище слуг Подземного Хана — крепости в каком-то медвежьем углу с уходящими под землю многоэтажными подвалами, крепости, наполненной молчаливыми неразговорчивыми людьми в темных балахонах.

И его начали допрашивать. Допросы Сутар запомнил хорошо. Наверное, потому, что не раз наблюдал их в прошлой жизни и даже, случалось, помогал палачу.

Пленивших его интересовали чужинцы. «Зиелмяне», как они говорили. Их занимало буквально все: что пришлецы ели, как себя вели, как одевались. Ему показывали рисунки разных людей в чужинских мундирах и спрашивали, не знаком ли он с кем-то из них.

Допытывались также и насчет того, зачем зиелмянам был нужен тот непонятный камень, который добывали в поднадзорном Сутару руднике. Еще его допрашивал странный человек, которого окружающие вежливо именовали князем, но вряд ли он мог быть князем — от него пахло, как от кузнеца, — раскаленным металлом и горелым углем. Он расспрашивал про м'ашины, но, убедившись, что Хмор об этом мало знает, потерял к нему интерес. Так длилось два или три месяца — его то допрашивали целыми днями или поднимали среди ночи, то забывали в душной камере на целые недели.

А потом, ничего не объясняя, привезли сюда и назначили управлять этим кабаком — в помощь Гзовме, сказав, что если он будет плохо себя вести, то больше не увидит свою семью или увидит ее мертвой.

…Взмахи топора, входящего в неуступчивые поленья, хотя и наполняли тело усталостью, но отгоняли тяжелые мысли и тоску…

…Куда Кири шла и как тут оказалась, она не могла вспомнить. Но вокруг стояла зима, а на Кири — волчий тулуп мехом внутрь, с капюшоном. За спиной висели крепкий кожаный мешок и лук в расшитом чехле, а с ним пятнадцать стрел.

На ногах девушки были старенькие плетеные снегоступы, оставшиеся в доме в погубленном неведомыми злодеями селении. Вокруг нее высился мрачный горный лес. Лес как лес… Ан нет, лес вроде и обычный, да странный. Темный и тихий…

Ни крика птицы, ни цокота белки — лишь хруст наста под вытертой лозой…

Да еще какой-то странный треск, прилетающий из глубины чащи…

А других звуков нет. И хотя идет время, но темнее не становится.

Вдруг на глаза ей попалось присыпанное ледяными искрами темно-серое пятно. Косолапо переваливаясь, она подошла поближе… Ей сперва показалось, что это волк, разве что очень крупный. Но потом поняла, что это такое, и ей вмиг стало жарко…

Перед ней был анкалаг — создание из легенд, которое и отец не видел, лишь дед застал. Похожее на волка и одновременно на хищную кошку, но величиной немного меньше медведя. Сильные тяжелые челюсти, острые загнутые клыки и уродливые лапы…

Дальше валялась еще туша, причем голова твари почти оторвана, а вот крови было совсем мало, как будто кто-то ее выпил… За несколько минут нашла еще полдюжины засыпанных снегом туш древних, почти вымерших существ, которые по капризу демонов имели на ногах копыта, а не когти, положенные от века всем хищным существам, будь то твари или нетвари…

Под конец нашла их добычу — мохнатого горного быка. Этот был словно пробит насквозь гигантским копьем… Будто стая гналась за быком, и все вместе погибли. Но что их убило?

Приглядевшись, она увидела под снегом странные следы, точно кто-то волок по снегу пучок толстых канатов, толще тех, из которых натягивают мосты над пропастями…

И рядом с ними как бы отпечатки овальных, узких, длинных лап — если бы у того, кто на них ходил, имелось столько ног, сколько у пещерной многоножки. Таких существ Кири встречать не доводилось и даже слышать о них от стариков, знавших Эльгай.

И тут понимание пополам с ужасом настигло девушку, из покрывшего обильной испариной жара бросив в холод. Но додумать мысль она не успела. Из чащи донесся шум — странный и необычный, как и все в этом зимнем лесу…