Платон, сын Аполлона

Жилище Сократа и домом-то назвать было трудно. У людей состоятельных в доме, как правило, два этажа, много комнат — для приёма гостей, для мужчин, для женщин, для прислуги, для приготовления пищи. Во внутреннем дворе вдоль всего второго этажа, опирающегося на колонны, — веранда, там же — хозяйственные постройки: конюшни, склады, погреба, сарай для повозок и прочего инвентаря, навесы для хранения топлива и сена и клетки с домашней птицей. Ничего такого у Сократа не было. Дом был маленький, из сырого кирпича, и состоял из двух половин: в одной жили Ксантиппа и дети, в другой половине, что похуже, находились кухня и комната Сократа. Двор дома был обнесён невысокой оградой, сложенной как попало из дикого камня, насухо, как на огородных участках. Целая куча из огромных глыб колотого мрамора и белого известняка громоздилась возле покосившейся деревянной кладовки, напоминая о временах, когда Сократ вместе с отцом занимался изготовлением надгробий и герм. Во времена Фидия Сократ изваял Селена, который до сих пор красуется на одной из стен Пропилей — ворот Акрополя. К этим камням давно никто не прикасался. Сократ забросил ремесло каменотёса и ваятеля с той поры, как умерли Фидий и Перикл, великие строители Афин. Но и выбрасывать эти камни было жалко — как-никак собственность, которой у Сократа и Ксантиппы было не так много, всего, как утверждал сам Сократ, на пять мин серебра. Столько стоил в Афинах годовалый телок или один захудалый раб. Семья жила тем, что зарабатывала Ксантиппа, которую покойная свекровь обучила искусству повитухи. Роженицы одаривали её кто чем мог, главным образом одеждой и едой. Зарабатывал и Сократ: со времён Перикла повелось, что участникам Народного собрания и булевтам, членам Пятисот, пока они заседали в Булевтерии[42], платили по нескольку оболов в день. Этих денег хватало на хлеб и на вино. Истинному афинянину же, как говорил Сократ, только это и нужно: кружка вина, в которое можно обмакнуть кусок хлеба. Правда, оливками и маслом семью Сократа снабжал Критон — у него была большая оливковая роща за городом. Сократ против этого не раз восставал, но Ксантиппа и Критон всегда одерживали над его щепетильностью победу. И другие друзья, приходя к нему, приносили кто кувшин вина, кто головку сыра, кто дичь, добытую на охоте. Против такого рода «складчины» ничего нельзя было возразить: это считалось если и не святым делом, то, во всяком случае, обязательным, потому что так в Афинах повелось исстари.

Ксантиппа не одобряла образ жизни, который избрал для себя Сократ, и частенько обзывала его бездельником. Сократ сносил эти её упрёки терпеливо и утешал себя тем, что проводил почти все дни на рынке, на Агоре, где всегда можно поесть и выпить вина в кругу друзей и благодарных слушателей — от угощений он никогда не отказывался — и таким образом жить, не тратя на своё пропитание ни обола, а заработанные на государственной службе деньги приносить Ксантиппе. Правда, заработать удавалось не каждый день.

Теперь ежедневно, а вернее еженощно, приходилось нести дозорную службу либо на Длинных стенах, либо в других местах, охраняя город от возможных ночных нападений пелопоннесцев, засевших в Декелее. Для несения этой службы всё мужское население Афин вооружилось копьями, а кто побогаче — и мечами и луками. У Сократа, хотя он и не принадлежал к числу состоятельных горожан, был свой меч, оставшийся со времён войны под Потидеей. У Платона тоже был меч, а ещё щит, бронзовые поножи, нагрудник и шлем — такого добра в их доме хватало с избытком, так как покойный отец не раз участвовал в войнах, избирался навархом[43] и любил оружие.

Платон пришёл к Сократу, чтобы договориться с ним о совместном ночном дежурстве на городской стене. Когда Сократ спросил его, зачем ему это нужно, Платон ответил: «Чтобы тебе было веселей».