Платон, сын Аполлона

   — Очевидно, нет. То, что там, нельзя найти здесь, — ответил Платон.

   — А если истина здесь?

   — Тогда и всё остальное здесь. Или это не так?

   — Мы знаем богов, которые судят души умерших в Месте Истины, мы знаем, что их сорок два и что каждый из них осуждает за один проступок. Кто не совершает этих проступков, будет спасён.

   — Надо лишь знать, чего не надо делать? И это всё? Этого довольно для счастливой судьбы после смерти?

   — Да, — ответил жрец.

   — Если ничего не делать, то не совершишь дурного поступка. Камни ничего не делают — им суждена райская жизнь?

   — Но они и не умирают, потому что вечно мертвы, — сказал Птанефер. — Ты подумай, нельзя ли совершить что-нибудь одно, но великое, чтобы заслужить бессмертие уже при жизни.

   — Что это? — спросил Платон.

   — Спроси у богов, — ответил Птанефер. — Я же думаю, это то, что совершенствует наш несовершенный мир... Теперь я дам тебе новый текст, и ты его прочтёшь. Он написан великим мудрецом, имя которого ты уже слышал. Это Хахаперрасенеб. — Жрец вручил Платону завёрнутые в льняную тряпицу новые таблички.

В тот же день Платон прочёл их. Хахаперрасенеб, сын Сени, жрец-уаб Гелиополя, прозванный Анху, написал полторы тысячи лет тому назад: «О, если б найти мне изречения неведомые, к коим не прибегали доныне, не схожие с теми, что произносили некогда предки! Я избавил бы тогда утробу свою от всего, чем полна она, освободился бы от слов, что говорил когда-то, ибо это лишь повторение реченного. Сказанное — уже сказано, и нечего похваляться последующим поколениям речами предков своих.

Не произносил ещё нового говорящий, но скажет. А другой не добавит ничего своего к словам предков и только промолвит: «Вот что говорили некогда предки», — и никто не узнает, что сам он намеревался сказать.

Поступающий так ищет гибели своей, ибо ложь это всё, и не вспомянут другие имени его. Я говорю это согласно тому, что видел в древних текстах, начиная с первого поколения и до нынешнего. Пережило оно прошлое. О, хоть бы ведал я нечто такое, чего не знают другие, что никогда ещё не исходило из их уст. Вымолвил бы я это и ответил сердцу своему.

Рассказал бы я о страдании своём и облегчил бы от бремени его спину свою! Избавился бы я от слов, тяготящих меня, поведав сердцу тревогу свою, и ощутил бы я облегчение.

Я созерцаю происходящее, постигаю состояние этой страны, перемены, которые совершаются. Не схож нынешний год с прошлым. Тяжелее становится год от года. Страна в смятении, опустела она для меня. Истина изгнана, зло проникло даже в палаты их. Попраны предначертания богов. Пренебрегают заветами. Страна пребывает в бедствии. Горе повсюду. Города и области страждут. Все в нужде. О почтительности позабыли. Нет покоя даже умершим. Когда наступает утро, лица отворачиваются, дабы не видеть происшедшего ночью. И вот говорю я об этом. Тело моё истомилось. Горе на сердце моём. Больно мне это скрывать. И поникает в печали сердце иное. А смелое сердце — друг своего господина в час испытаний. О, если бы могло моё сердце страдать! Я положился бы на него. Я подавил бы ради него свою боль. Приди же ко мне, дабы поговорил я с тобою и ты ответило б на слова мои и открыло мне, что происходит в этой стране и почему померк свет. Созерцаю я происшедшее. Наступило бедствие ныне, испытаний таких не было со времён предков. И от этого все молчат. Вся страна в великой заботе. Нет никого, кто не творил бы зла, — все совершают его. Сердца опечалены. Кто прежде повелевал, исполняет теперь приказания...

Но нынешнее подобно вчерашнему, ибо происходит оно обычно оттого, что воцарилась жестокость. Нет мудреца, которой бы это уразумел. И нет возмущённого, который бы возвысил голос свой. Каждодневно встают с болью в сердце. Долог и тяжек недуг мой: нет сил у несчастного спастись от сильнейшего, чем он сам. Трудно молчать, когда слышишь всё это. Бессмысленно возражать невежде. Прекословие порождает вражду. Не воспринимает истины сердце. Возражений не терпят. Каждому по душе только собственные слова. Всё зиждется на обмане. Утрачена правдивость речей. Я обращаюсь к тебе, сердце моё! Ответь мне. Не безмолвствует сердце, если к нему обращаются. Смотри, обязанность раба подобна обязанности господина, и тяжкий груз обременяет тебя...»