Платон – герой Союза

Разведчики два дня тренировались. Правда, что придётся здороваться с генералом, и в мысли не приходило. Но ответили со страху чётко. Подполковник со старшим лейтенантом пошли в начало строя, а генерал остался в центре с командиром роты и Тёщей. Генерал как-то спокойно и буднично задавал вопросы о службе, о последних операциях, в которых приходилось участвовать роте, о потерях. Есть ли замечания и свои предложения по улучшению выстраивания взаимодействия между родами войск, подразделений бригады? Чижов все эти вопросы, конечно, предполагал и отвечал, как по-писаному. Генерал отчего-то хмурился, видно, не очень нравились ему ответы под копирку. Тем временем проверяющий закончил осмотр первого взвода. На правом фланге второго взвода на шаг впереди от первой шеренги стоял рядовой Платонов.

— Товарищ подполковник, личный состав второго взвода отдельной разведроты для проведения строевого смотра построен. Заместитель командира взвода рядовой Платонов, — чётко без единой запинки доложил Платон, отдав честь товарищу подполковнику.

Подполковник замер, продолжая отдавать честь рядовому, переваривая услышанное: «…Рядовой… замкомвзвода… а сам-то?» — путалось в голове. Пауза явно затянулась.

— Вы замкомвзвода? Рядовой? А где ваш командир? — наконец пришёл в себя проверяющий.

Лёха тоже стоял всё это время, отдавая (из солидарности) честь товарищу подполковнику. Посмотрев в сторону командира роты, ответил:

— В настоящее время лейтенант Сотников находится в санчасти. Я временно принял командование взводом.

Этот диалог сразу привлёк внимание генерал-майора. Он смотрел, слушал, чему-то своему улыбался и всё ближе подходил к строю разведчиков второго взвода.

— А что со взводным-то? — вполголоса спросил командира роты генерал.

— Вчера в лазарет положили. Животом мается, товарищ генерал, — ответил Чижов.

— Понятно. Обосрался, — лаконично констатировал генерал.

«А генерал то… понимающий» — промелькнуло в голове у комроты. Он решил развить успех и обратился к генералу:

— Товарищ генерал, разрешите бойцам бронежилеты снять? Видно, что в наличии, зачем людей парить, — попросил ротный.

Генерал согласно кивнул. И вслед за разведротой облегчённо вздохнула вся бригада, сбрасывая с плеч обязательную нагрузку. Но смысл этой процедуры понятен стал генералу только после того, как двенадцатикилограммовые броники шумно упали на асфальт плаца. Под бронежилетом оказались боевые награды, одетые согласно приказу о подготовке к строевому смотру. Платону было что показать. На правой стороне груди у рядового был прикручен орден «Красной Звезды», а на левой приколота медаль «За Отвагу». Генерал подошёл к Платону, рассматривая его поближе, и спросил:

— А годков то тебе сколько, солдатик?

— Девятнадцать… будет, товарищ генерал, — немного смутившись, ответил Лёха.

— Я свою за «Отвагу» тоже в восемнадцать получил, — улыбаясь, ответил генерал, постучав пальцем по серой колодке на груди.

— Так у вас война была, товарищ генерал, — вдруг вступил в разговор Тёща.

— А сейчас что? — насупив брови, спросил генерал.

— Конфликт! — бойко, как на лекции в Академии генштаба, ответил Тёща.

Генерал досадливо поморщился и, отвернувшись к ротному, спросил:

— А почему такой герой при должности и без звания? А майор?

— Так товарищ генерал, приказ уже написан, после строевого смотра присвоим младшего сержанта, — без запинки отрапортовал майор, косясь на начальника штаба, мол, подтверди гад.

— Значит так. Свой приказ отзовите, если уже ход дан. А на представление пойдёт мой приказ. Пётр Степанович, запишите. Исполнить всё в срочном порядке, — отдал указание подполковнику генерал-майор Скатов В.И.

Прохождение строем прошло без сучка и задоринки. Личный состав радовался, что всё заканчивается, и добросовестно топал по плацу, выбивая из асфальта красную афганскую пыль, и вызывая аллергический чих у московских полковников. Положительно отмечено комиссией прохождение со строевой песней. Особо обращено внимание на старание разведроты.

В ночь перед смотром Платон предложил не петь всех уже замучившую «Не плачь, девчонку». Дело в том, что они только что, перед отбоем, смотрели на открытой площадке фильм «Иван Васильевич меняет профессию». Вот Платон и предложил спеть «Марусю». Сначала все посмеялись, а потом перекурили это дело и согласились. К тому же, у молодого Ромашки оказался удивительно сильный и звонкий голос. И вот пошла команда: «Песню запевай!». А начинать нужно было прямо перед трибуной с комиссией.

Ромашка как заголосит:

— Маруся!!!

А шестьдесят скрипучих военных глоток как рявкнут:

— От счастья слёзы льёт!!!

Генерал аж подпрыгнул от неожиданности! Да так, что первая шеренга услышала, как звякнула Звезда Героя на груди уважаемого председателя комиссии. А члены комиссии чуть с трибуны не посыпались, ошарашенные нетрадиционным подходом к строевой песне. А комбриг, говорят, за сердце схватился и на банкете, по случаю успешного окончания смотра, почти не пил (из легенд славного боевого пути бригады). Правда, тост сказал хоть и короткий, но по существу: «За Родину!»