Платный сыр в мышеловке

— Какой кофеек! — слабо, но осознанно возмутилась подруга. — В прихлеб с этими мокрыми последствиями? — Вытянув все бумажные платки сразу, она принялась рьяно сморкаться и промокать ручейки слез. — В церковь мы, конечно, сходим. Может быть, этого будет достаточно? Свинство, наверное, но я боюсь идти к Вовке на могилу… Господи, упокой его грешную душеньку. — Наталья истово перекрестилась, я в знак одобрения кивнула головой и осенила крестным знамением и себя. — То ли я плохо поняла, — шмыгнула носом подруга, — то ли Тамарка от горя умом тронулась… Нет, наверное, все-таки я плохо поняла. Она мне пожаловалась, что Володька постоянно по ночам ей названивает и требует что-то вернуть. Только сейчас дошло: этот кошмар ей тоже снится. Наяву же такого быть не может? Если только его голос, а Тамарка уверяет, что его, не записан на диск при жизни. Как в истории графини Милки Дашковской-Винтер-Келлер [2]. Представляешь? Тамарка стала отключать на ночь телефоны, так Володька сменил график, стал названивать днем и вечером. Кириллов всегда отличался не только гордым нравом, но и упертостью в достижении поставленных целей. Ему коммунизм бы строить… Ир, он так и стоит у меня перед глазами. Все такой же умопомрачительный мальчишка. Ну почему я раньше не согласилась на встречу? Она же меня ни к чему не обязывала. Теперь уже никогда не увидимся. Никогда! Понимаешь?

В голосе подруги стали пробиваться жуткие нотки, и я торопливо поинтересовалась причиной смерти Кириллова.

— Не знаю. — Сделав глубокий вдох, Наташка буквально выдохнула эти слова. — Ничего не знаю.

— Идем ко мне, — приказала я. — От меня снова позвоним Тамарке. Твой номер взят на заметку, может не ответить. Кто-то изощренно издевается над ней. Если она отключает на ночь телефоны, это не сон. Сейчас все выясним.

— Почему сразу «издевается»? Ты же сама только что говорила о наличии жизни после смерти.

Наташка медленно, но охотно поплелась за мной.

— Это я говорила исключительно про твой случай! Тебе не надо по ночам выключать телефоны, достаточно перестроить сознание. Просто ты зациклилась на ожидании старого сновидения, тебя даже собственный организм переупрямить не смог, плюнул в сердцах и согласился — на, мол, смотри и трясись дальше.

Удобно расположившись на тумбочке, я под диктовку Наташки набрала номер. Ждать ответа пришлось долго. Наконец на другом конце провода прозвучало настороженное тихое: «Да?»

— Тамара Васильевна? — бодро поинтересовалась я.

— Нет, это Марина, ее дочь. Мама себя плохо чувствует, прилегла, но если она вам срочно нужна…

С каждым моим последующим словом Марина обретала уверенность.

…Я же принялась распинаться о необходимости беречь собственное здоровье и в первую очередь нервы. До тех пор пока девушка вновь не насторожилась и попыталась выяснить, к чему все эти намеки. Только тут до меня дошло, что иду почти по стопам телефонного террориста, и я мигом вернулась к прозе кошмаров и их возможной подоплеке.

Девушка схватывала все буквально на лету. А самое главное — согласилась встретиться. Возможно, ей не терпелось от меня отвязаться, иначе почему она отказалась дать номер мобильника?

Следующим вечером ровно в шесть часов мы с Натальей стояли у собора Даниловского монастыря с сознанием честно выполненного долга поминовения усопшего. Скоро стало ясно — Марина не запаздывает, а вовсе не придет. Попытка связаться с ней по домашнему телефону успеха не имела.

Мы уже медленно направлялись к метро, когда нас обогнал какой-то мужчина. Я не придала бы этому значения, если потом не заметила его спускающимся по подземному переходу в общей толпе, и в третий раз — среди пассажиров в вагоне электропоезда. Попыталась разглядеть его внимательней, но он отвернулся. И этот «отворот» повторялся каждый раз, как только он замечал проявленный мною к нему интерес.

— Выскакиваем на следующей, — шепнула я Наташке.

— Придется по головам, — предупредила подруга. — Дай руку, вылетим как одно целое.

Отчаянный рывок к выходу Наташка предприняла в тот момент, когда все нормальные люди уже вышли и в вагон стали заходить новые пассажиры. Мы их тут же вытолкали обратно. Что нам довелось услышать в свой адрес, лучше не повторять. Оскорбления с лихвой компенсировал удачный ракурс преследователя. Выбраться следом за нами ему не удалось, зато он успел развернуться. В этом положении толпа его и заклинила. Как он избежал самовозгорания от злости, не знаю. Повезло, наверное. Мужику с такой злобной физиономией, да еще скалящему зубы (жаль, что их до сих пор не обломал), самое место в одной клетке с тиграми. Впрочем, тигров жалко. Они-то в чем виноваты?

Внешность у этого типа была преотвратная. Во всяком случае, он мне таким показался, когда уставился на нас из-под насупленных бровей. Даже не моргал. Какого цвета у него были глаза, определить с платформы невозможно, но, вне сомнения, убийственные. Значит, цвета смерти. Лохматая борода лопатой и патлатые волосы придавали ему особую прелесть форменного душегуба. Мы, вместо того чтобы уйти, таращились на него.