Пластмассовый космонавт

– А вы нереально круты, товарищ космонавт! – без насмешки объявила одна из девчонок. Павел и сам был приятно взволнован и горд собой. И наслаждался чувством лёгкости, эйфории, как бывает лишь в юности. Ночной воздух буквально пьянил. Было ощущение рухнувших стен, даже звёздное небо казалось каким-то новым, непривычным, неизведанным, полным таинственных загадок.

Давайте мы вас проводим, а то уже стемнело, а дорога тут далеко не хайвэй, – вежливо предложил вожак стаи.

Ветеран с симпатией оглядел собеседников, хорошие они оказались ребята, хоть и выглядят угрожающе в своих кожаных мотоциклетных куртках, непричёсанные.

– Спасибо, но мне эскорт без надобности, – ответил взрослый мужчина, – это я вас могу проводить до дома, тем более, что некоторым из вас вероятно завтра в школу. – И взглянул на самого молодого паренька в «стае», у которого светлые усики едва пробивались над верхней губой. Юноша скоромно не влезал в разговор, лишь внимательно глядел своими мягкими печальными глазами на взрослого. И от этого взгляда Беркуту становилось не по себе. Отчего-то подумалось: «А ведь так мог бы выглядеть наш с Вероникой сын».

Встречное предложение нового знакомого вызвало беззлобные смешки в стане мотоциклистов. Впрочем, на лёгкую снисходительность взрослого никто из них не собирался обижаться. Павел почувствовал, что они стали друзьями и попросил позволить ему немного прокатиться на одном из мотоциклов. Оседлав ревущий байк, он почти сразу начал вытворять на нём разные трюки. Так что владелец даже забеспокоился за своего железного коня:

– Э-эй! Папаша, поосторожней с моим мустангом, так и разбить недолго, а он между прочим полторы штуки стоит.

– Я разобью – я и починю, или куплю новый! – весело крикнул Беркут, пробуя поднять мотоцикл на заднее колесо…

Домой он заявился всё ещё не остывший от эмоций. Пока раздевался в прихожей, жена с удивлением смотрела на него, наконец удивлённо спросила:

– Что за вид, Беркут? Почему у тебя волосы стоят дыбом, через тебя что пропустили разряд электрического тока? И что у тебя с глазами?

– А что у меня с глазами? – удивлённо глянул он в зеркало.

– Ты пьян?! Ты же говорил, что у тебя полёты на этой неделе!

– Так я и с полётов, – весело подтвердил он. – Поверь, давно так круто не летал, просто ништяк!

– Что за выражения, Беркут?! А может, ты снова не смог отказать «почитателям таланта»? – предположила Вероника и сердито поджала пухлые губы. – Опять «незапланированное общение с народом?». Когда ты наконец поймёшь, что ты не можешь пить с каждым, кто тебя об этом попросит! Не имеешь права опускаться до уровня толпы. Потому что на тебя должны ровняться, а не думать, что с тобой можно запросто «сообразить на троих».

– Да трезв я, трезв! Сама можешь убедиться, – Беркут дыхнул на сморщившуюся жену. Но даже не уловив и намёка на перегар, Вика всё равно продолжала с подозрением разглядывать супруга.

– А что за нелепая куртка на тебе? И куда подевалась твоя?

– Подарок от новых братьев. Мы махнулись по-братски! – осветившись тёплой улыбкой воспоминания, пояснил Беркут, впрочем, не ожидая понимания своего поступка, ибо женской логике такие «сакральные» жесты неподвластны.

– А это что за папуасское ожерелье? – Вика опасливо коснулась весящей у него на шее массивной цепи из крупных металлических колец. – Что ещё ты «махнул» в обмен на эту побрякушку? Надеюсь, часы и папин подарок – серебряный портсигар с золотой монограммой остались при тебе?

– Это не побрякушка, а знак «почётный байкер»! – горделиво ответил он.

– А это у тебя на щеке что, губная помада? – сузила глаза Вика. – Тоже какой-то особый знак?

– Где? – Павел потёр себе щёку, посмотрел на ладонь, понюхал, и стёр улику рукавом. – Не-е…машинное масло: я немного повозился с мотором в гараже. Ладно, я в ванну пошёл.

– С каких это пор машинное масло разливают на парфюмерной фабрике «Невская косметика»? – крикнула ему вслед Вика.

– Прости, мне надо в душ и скорей ложиться спать, а то завтра ответственная медкомиссия, – отмазался он от дальнейших расспросов.

Глава 20

На следующий день с десяти часов утра Павел превратился в подопытную мышь. Началась большая аттестационная медкомиссия. Беркут, его напарник по экипажу и двое их дублёров-запасных космонавтов проходили самые разные испытания. Условия были предельно жёсткие, даже завышенные, рассчитанные на двойной, тройной запас прочности по здоровью. В итоге один из дублёров «срезался». При 8-кратных перегрузках на центрифуге врачи обнаружили на спине у 23-летнего лётчика непонятные точечные покраснения и тут же списали его.

Но командир экипажа пока уверенно проходил все испытания: на центрифуге и в барокамере. На беговой дорожке – весь в датчиках, с кислородной маской на лице, в которую подавалась обеднённая дыхательная смесь, как на высоте рекордных альпинистских восхождений. И никаких проблем у него не возникало.