Пластмассовый космонавт

– Таких не берут в космонавты, – зло усмехнувшись, процедил в сторону маститого маэстро Архипов. Всем было известно, что при огромной популярности в народе, певцу-неформалу не так давно было отказано в членстве в Союзе композиторов СССР. Причём с очень обидной формулировкой «за низкопробность творчества и абсолютный непрофессионализм». И так как Архипов ещё к тому же недавно ушёл и из театра, в котором 15 лет прослужил актёром, то официально считался тунеядцем и в любой момент мог загреметь под суд по этой позорной статье. В интервью итальянскому телевидению он так и заявил: «Как ни странно, так случилось, что я – человек, которого знают все, и в то же время я не считаюсь официально поэтом, и не считаюсь официально певцом. Я не член Союза писателей, не член Союза композиторов…».

– Эти парни заслужили такую жизнь, это вам не песенки для мультиков пописывать, – сурово резанул Архипов, глядя прямо в ошеломлённые глаза одному из тех, кто его недавно прилюдно унизил на голосовании о принятии в Союз композиторов, и о которых он жёстко написал такие строки:

Подымайте руки, в урны суйте

Бюллетени, даже не читав.

Голосуйте, суки, голосуйте,

Только, чур, меня не приплюсуйте —

Я не разделяю ваш устав.

– Вот наработаешься за день, придёшь к интеллигентным людям в гости отдохнуть, и встретишь тут такого вот «певца из подворотни», – вслед за композитором возмутился хамством трубадура-неформала писательский начальник.

Архипов быстро обернулся и к нему тоже, и поинтересовался:

– Х…ли ты такого написал, что так устал?

Оба возмущённых чиновника от искусства с видом оскорблённого достоинства немедленно покинули балкон. Архипова это только порадовало. Он вообще в гораздо большей степени отождествлял себя с героями своих песен – простыми работягами и военными, чем со столичной богемой.

– Ну, как тебе моя песня о лётчике? – уже с совершенно другим лицом живо поинтересовался он мнением профессионала.

– Всё верно схвачено – одобрил Павел.

«За это умение подметить главное в людях и переложить на музыку его и обожает народ», – думал Павел, глядя на певца. Он даже готов был поверить в услышанную от кого-то историю про то как однажды, на каком-то вокзале, Архипова обступила огромная толпа и все тянули к нему фотографии, или, что окажется под рукой для автографа. Один человек протянул партбилет. Архипов, увидев это, спросил: «Зачем? Вас же исключат из партии». На что почитатель таланта, немного подумав, махнул рукой: А, и хрен с ним, распишитесь!».

Архипов просиял, услышав данную его песне оценку, и крепко пожал Беркуту руку. Павлу тоже всё больше был по душе этот парень с таким простым мужским лицом и прямым взглядом. С первой секунды он вызывал к себе искреннюю симпатию. Ещё раньше Беркут уважительно отметил про себя сбитые в кровь пальцы барда, вздувшиеся «бычьи» жилы на багровой шее, его сорванный охрипший голос – певец тоже не умел работать в пол силы, экономить свой дар. Было в их характерах что-то общее. Наверное, всех настоящих мужиков в России объединяет такая вот мужицкая упёртость, непоказушная готовность спокойно совершить подвиг если потребуется. И оба они похоже не слишком умеют приспосабливаться, угождать начальству. Из-за этого Архипова никогда не звали и вероятно никогда не позовут на Центральное телевидение на самую популярную программу «Песня года», куда отбирались лучшие песни в исполнении самых популярных, отобранных худсоветами при филармониях исполнителей. Там звучали тщательно отфильтрованные песни преимущественно идейного – социально-патриотического содержания в казённо-советском стиле с оттенком лирики. Внешний вид артистов, их статичные позы, каждое слово были тщательно отрепетированы и утверждены начальством, и не дай бог было что-то добавить к этому от себя, любые импровизации категорически запрещались. Зато непричёсанные песни Архипова, сразу уходили в народ, а это верный признак истинной народной любви. Недаром с именем этого человека было связано столько легенд…

Впервые встретившись, они разговаривали как старые друзья. Павел был поражён простоте легендарного певца, его умению сразу стать с любым новым знакомым на одной волне. Архипов же в свою очередь с живейшим интересом расспрашивал космонавта о тонкостях его профессии, а потом совершенно непринуждённо перевёл разговор на «земную» тему:

– Послушай, тут такое дело. В общем, приятель-хоккеист пригнал с международного турнира 450-й «Мерс». Почти новый. У меня таких денег сейчас нет, а ты старик, уверен потянешь.

– А как же субординация? – многозначительно усмехнулся Павел (боль за грудиной у него почти затихла, зато сразу же вернулась способность к тонкой иронии. Имелось в виду, что на таком автомобиле в Москве лишь один человек разъезжает – сам Генеральный секретарь Леонид Ильич Брежнев!).

– А ты чем хуже? – мгновенно понял, что он имеет в виду Архипов. – Тем более что за второй полёт тебе наверняка дадут дважды героя.

– А он то уже трижды! – указал глазами в сторону кремля Беркут.

Архипов лишь рукой махнул на такую ерундовину.