Пластичность мозга. Потрясающие факты о том, как мысли способны менять структуру и функции нашего мозга

Когда глазной хирург и доктор медицинских наук Майкл Бернстайн перенес инсульт, сделавший его инвалидом, ему было 54 года. Он был в самом расцвете сил, воспитывал четверых детей и страстно увлекался теннисом, посещая корт шесть раз в неделю. Я встретился с ним в его офисе в городе Бирмингеме, штат Алабама. В тот момент он уже полностью прошел курс лечения, ориентированного на нейропластичность мозга, выздоровел и вернулся к работе. В его офисе было множество помещений. Майкл объяснил мне, что это связано с тем, что у него лечится много пожилых пациентов, и, чтобы не заставлять их лишний раз передвигаться по коридорам, он сам приходит к ним.

«Некоторые из них двигаются не очень хорошо. Они перенесли инсульт», — говорит он. А потом смеется.

В тот день, когда у него самого случился инсульт, доктор Бернстайн утром, как обычно, провел семь операций на глазах, требующих высокой точности движений и аккуратности.

После этого он отправился на корт, чтобы вознаградить себя игрой в теннис, и его противник отметил, что он плохо сохраняет равновесие и играет не так, как обычно. После игры Бернстайн поехал по делам в банк, и когда он попытался поднять ногу, чтобы выйти из своей спортивной машины, то не смог этого сделать. Майкл вернулся в свой офис, там секретарь сказал ему, что он выглядит не очень хорошо. В этом же здании работал его семейный врач, доктор Льюис, который знал, что у Бернстайна была легкая форма диабета и проблемы с холестерином, а также что его мать перенесла несколько инсультов, что делало и Майкла кандидатом на развитие раннего инсульта. Доктор Льюис сделал Бернстайну укол гепарина, препятствующего образованию тромбов, а жена отвезла его в больницу.

В течение следующих 14 часов состояние Майкла ухудшилось. У него парализовало всю левую сторону тела, что указывало на повреждение значительной части двигательной области коры головного мозга. Магнитно-резонансное сканирование мозга подтвердило поставленный диагноз: врачи увидели повреждение в правой части мозга, которая управляет движениями левой стороны тела. Бернстайн провел неделю в отделении интенсивной терапии, затем у него появились первые признаки выздоровления. После недельного курса физической, трудовой и речевой терапии в больнице его на две недели перевели в реабилитационный центр, а затем отправили домой. Еще три недели он проходил реабилитацию амбулаторно, после чего ему сказали, что лечение закончено. Далее он получал обычный уход за больным инсультом в домашних условиях.

Однако выздоровление Бернстайна было неполным. При ходьбе ему по-прежнему требовалась трость. Его левая рука функционировала очень плохо. Он не мог соединить большой и указательный пальцы, чтобы сделать хватательное движение. Майкл родился правшой, однако одинаково свободно владел обеими руками и до инсульта умел проводить операции по лечению катаракты левой рукой. Теперь он вообще не мог ею пользоваться. Он неспособен был удержать в ней вилку, поднести ложку ко рту и застегнуть рубашку. Однажды во время курса реабилитации он попросил выкатить его в кресле на теннисный корт и дать ему ракетку, чтобы посмотреть, сможет ли он ее удержать. У него ничего не получилось, и он начал думать, что никогда больше не будет играть в теннис. Хотя ему сказали, что он никогда не сможет ездить на своем «Porsche», он дождался, пока все уйдут из дома, «сел в автомобиль стоимостью 50 000 долларов и, двигаясь задним ходом, выехал из гаража. Я добрался до конца подъездной дорожки и огляделся по сторонам, словно подросток, угоняющий машину. После этого я доехал до тупикового конца улицы, и там машина заглохла. В „Porsche“ замок зажигания расположен на левой стороне рулевой колонки. Я не мог повернуть ключ левой рукой. Мне пришлось перегнуться и повернуть его правой рукой, чтобы завести двигатель, потому что я не собирался оставлять там машину, звонить домашним и просить забрать меня. Естественно, моя левая нога тоже была ограничена в движениях, поэтому нажатие на педаль сцепления давалось мне нелегко».

Доктор Бернстайн стал одним из первых людей, которые пришли в клинику Тауба для прохождения лечения по методу Эдварда Тауба, названного им «лечением движением, индуцированным ограничением». Тогда программа Тауба еще находилась в стадии разработки, но Майкл посчитал, что терять ему нечего.