Планеты

Но привал затянулся надолго: трайд впал в забытье. Лицо его горело: начался жар. Выступили пятна крови, что очень напугало девушку. Она не знала, что делать и сидела рядом, беспокойно поглядывая на офицера. Наконец, сообразив, оторвала от лохмотьев своей одежды длинные полосы, намочила одну в воде, положила на горячий лоб Мариона. Потом осторожно расстегнула его мокрую куртку, увидела сочащиеся кровью, открывшиеся раны на боку, и, как могла, туго перевязала их. Несколько часов она провела в томительном ожидании, глядя на тоскливо-пасмурное небо, мечтая о солнышке и сытной еде, но тучи не собирались уходить, а пустой желудок пел свою заунывную голодную песню. Незаметно девушка заснула, измученная долгим бездействием. Из объятий сна ее подозрительный плеск. Моментально проснувшись, она дико заорала: в нескольких шагах от них, хищно пригнувшись, стояли четверо марганов, кровожадно приоткрыв зубастые пасти.

«Это конец, – мелькнула ужасная мысль. – Я одна, совсем одна, и трайд не поможет. Нас разорвут на мелкие кусочки!».

Но безумное решение пришло внезапно, как озарение, и рука ее нащупала рукоять андора. Вспыхнула зеленая молния энергохлыста – яркая, словно разрезающая гнетущий сумрак своим нереальным светом.

Марион очнулся от сильного чувства тревоги и опасности. Открыв глаза, не поверил в то, что видит, даже несколько раз моргнул, думая, что это ему мерещится. Четверо марганов бросались на империту с неистовой яростью по-настоящему голодных существ, а сама девушка стояла в этом смертоносном кольце, непривычно величественная и прекрасная, с разметавшейся волной длинных волос. Андор в ее маленькой руке извивался, как змея, взмывая ввысь ослепительным лучом, чертя в грозовом небе изумрудные дуги, обрушивался на рычащих тварей, впиваясь в ненавистную плоть, обвивая смертельными кольцами, и быстрой молнией летел в небо, чтобы снова захлестнуть врагов своей неудержимой яростью.

Осталось двое марганов. Они боялись яркой змеи, что кусалась и жгла так страшно, но голод не давал им отступать, заставляя наседать на жертву с удвоенной злобой.

Марион потянулся к бластеру, чуть приподнялся, прицеливаясь, и выстрелил – марган упал замертво. Четвертый рухнул, сраженный хлыстом андора.

Дели не верила, что в одиночку расправилась с чудовищами и теперь, с широко раскрытыми глазами смотрела на их бездыханные тела.

– Судя по всему, теперь вы спасаете мне жизнь, империта.

Она обернулась: офицер ободряюще улыбался ей.

– Я чуть не умерла от страха, – призналась Дели, унимая дрожь в руках.

– Вы были великолепны.

Краска залила ее лицо, но она и в самом деле ощущала себя настоящей героиней и была счастлива.

Трайд посерьезнел.

– Нужно поскорее убраться отсюда до наступления ночи. Я чувствую себя уже лучше, – он взглянул на повязки на теле, добавил: – Должно быть, благодаря вашей заботе. Видите, с моего языка могут соскакивать не только гадости.

– Вы такой добренький просто потому, что больны, – махнула рукой девушка. – А, как только выздоровеете, так снова начнете обливать меня своими гадостями.

– Что ж, посмотрим, – усмехнулся Марион.

И снова они лезли в горы, как маленькие настойчивые пауки, которых, сколько ни сбрасывай, а они все равно будут карабкаться на понравившийся предмет. А Ялтхари смеялись над ними со своей высоты, как великан над лилипутами, щекочущими его крошечными пальчиками.

Часто останавливаясь, чтобы перевести дух и угомонить растревоженную боль, ползли, как черепахи, помогая друг другу.

– Пещера! – радостно воскликнула Дели, указывая куда-то в сторону. И в самом деле, недалеко чернело большое око гор, окруженное острыми пиками камней.

– Слава космосу! – выдохнула империта, когда они, наконец, ввалились в широкий проем.

Отойдя подальше от входа, с наслаждением привалились к прохладным шероховатым стенам. Долго молчали, слишком усталые для разговоров. Рассеянный тусклый свет, идущий снаружи, слабо обозначал своды пещеры, ведущие куда-то вглубь гор, но там царил мрак, и глазу было нечего рассматривать.

– Вы уверены, что в этой пещере нет марганов, трайд? – беспокойно вглядываясь в темноту, спросила девушка.

– Я ни в чем не уверен, империта, – отозвался тот. – Может, есть, а, может, нет. Но, во всяком случае, здесь лучше, чем снаружи. – Марион бросил немного рассеянный от усталости взгляд в мрачное нутро их убежища, словно в надежде что-то или кого-то разглядеть, всматривался несколько секунд, потом перевел взор на свою руку, охваченную браслетом данкара. Из груди его вырвался вздох, полный досады и глубокого разочарования. – Разбит, черт бы его побрал, – сокрушенно пробормотал он.

– Что? – отозвалась девушка, знобко поеживалась от окружающей их тишины и неизвестности.

– Мой данкар вышел из строя, – повторил офицер. – Должно быть, не выдержал натиска Большой Воды или приложился к какому-нибудь камню, пока я барахтался в потоке. И случилось это, как всегда, очень не вовремя.

– Может, можно его починить?– с надеждой спросила Дели. – Это ведь боевой данкар, а не какая-то тренировочная пустышка, которая ломается от одного прикосновения.