Планеты

– К оружию! – громогласно крикнул Марион, когда три мрачные тени, озаренные пляшущим светом факелов, вдруг бросились к ним, покинув свои тайные убежища.

– Великий космос! Не может быть! – прошептал Марион, отшатнувшись назад, словно получил удар. Лицо его побледнело, как мел, в глазах мелькнул ужас. – Этого не может быть! – Он безотрывно смотрел на тварей, будто завороженный.

– Огонь! – Заорал Тасури, и яркие, устрашающие вспышки пронзили ночь, смешавшись с рыком лонгов и жутким воем наступающих чудовищ.

– Трайд, стреляйте же! – Крикнул Джанулория, зажигая на ладони огненный шар. – Стреляйте, они приближаются! Трайд!

Марион видел, как прямо на него неслось рыжее чудище, сверкая безобразными красными глазами. За ним мчался серый лонг. В прыжке он впился зубами в ногу волосатой твари, но та отмахнулась от него легко, словно от комара, ударив когтистой лапой. Этот отчаянный предсмертный визг храброго лонга, словно вырвал его из оцепенения. Подняв бластер, офицер выстрелил. Раскрыв жуткую пасть, чудовище рухнуло у его ног, обдавая зловонием и ужасом, а на смену ему шли все новые и новые.

Луйхар запылал жестоким сражением. Сверкали мечи, свистели стрелы, орали десятки глоток, пылали хижины.

«Империта! – вдруг мелькнула страшная мысль. – Где империта?». Марион огляделся безумным взглядом, надеясь увидеть девушку, но среди пляшущих, беснующихся тел невозможно было ничего разглядеть. Он бросился к ее хижине, как вдруг откуда-то сверху, сбоку, снизу на него накинулись лапы. Они царапали когтями, потянулись кровожадные пасти, обдавая горячим дыханием, повалили на землю, капая вонючей слюной. Марион почувствовал, как в плоть впились острые безжалостные клыки, разрывая кожу, мышцы, обжигая невыносимой болью.

Вспыхнул луч данкара, похожий на яркую ленту молнии, пролетел огненный шар и, ударившись о землю, рассыпался фонтаном искр, способных прожечь насквозь. В небо взметнулись дикие крики и несколько тварей, объятые пламенем, кинулись прочь, оглашая окрестности воплями боли и ужаса. Зубы, держащие трайда, ослабли и чудовище, содрогнувшись, упало на офицера.

– Живы, трайд? – быстро спросил Тасури, оттолкнув тело мертвой твари.

– Да, – Марион с трудом поднялся, слегка покачнулся, но устоял.

– Вы ранены! – воскликнул имберианец, увидя кровь.

– Ерунда, – бросил Марион. – Надо найти империту.

И отмахнувшись от констата и его слов о серьезности и опасности трайдового ранения, Марион ринулся на поиски империты. Позади двое офицеров яростно отбивались от беснующихся чудищ, кое-где горела трава и в воздухе разносился ее удушливый запах, смешанный с вонью горелой плоти.

–

Дели проснулась от невероятного шума. Кто-то оглушительно орал, топот множества ног содрогал землю, звенел металл, визжали дети, ночь непривычно озарялась каким-то странным пляшущим светом.

«Неужели эти аборигены никогда не спят? – раздраженно подумала она, сгоняя остатки сна. – Никакого уважения к гостям».

Дели высунулась из хижины и обомлела от страха. На поляне ослепительно пылали большие костры, выбрасывая в темное небо яркие искры, озаряя ночь багровыми зловещими отблесками. И в этих отблесках шел бой. Блестящие коричневые тела аборигенов переплетались с телами каких-то лохматых жутких существ. Взлетали длинные мечи, окрашенные в красный цвет от света костров, падали и снова взлетали. С тихим свистом проносились арбалетные стрелы, горящие головни прочерчивали в звенящем воздухе огненные дуги.

И над боем стоял несмолкающий ор: с яростным кличем «хар!» аборигены размахивали мечами, кто-то выл от боли, где-то раздавались предсмертные хрипы, рычали лохматые существа, сбивая с ног, обрушивая на головы когтистые лапы, вонзаясь зубами в живую плоть.

Бились даже женщины луйхара. Сияя украшениями, с боевыми мечами и арбалетами в сильных руках, они походили на грозных, но прекрасных воительниц из давно забытых легенд.

Лонги отчаянно защищали своих хозяев, верные своей природе – служить до последнего вздоха. Бесстрашно бросаясь на врагов с оскаленной пастью, порой напарываясь на острые кинжалы когтей, несущие неминуемую смерть, они не разжимали челюстей, даже получив смертельный удар.

Падали мертвые аборигены и их женщины, лонги, враги, а бой все продолжался, как кошмарный сон.

Дели в ужасе отпрянула назад, постаралась забиться в самый дальний угол, стать как можно меньше и незаметнее. Ее била дрожь. А снаружи, казалось, сама ночь сошла с ума.

«А если меня убьют? – проносились невозможно отчетливые мысли. – Если меня увидят, учуют, обнаружат? Я пропала, пропала! Никто меня не защитит, не спасет!» – На глазах даже навернули слезы неописуемого страха.

Вдруг ее хижина странно дрогнула и начала рушиться, и прямо к ногам девушки свалился кто-то огромный, страшный, зловонный. Дели заорала, почти лишаясь чувств, и, не помня себя от обуявшего ужаса, выскочила вон. Ее тут же схватили чьи-то липкие руки, и уже не в силах пережить свое нечеловеческое потрясение, она лишь тихо всхлипнула, ощущая, как ее ноги подкашиваются, и сердце вот-вот порвется. В ухо выдохнули на контарта: